— А стихи ты тоже пишешь сама?
— Угу. Может, когда-нибудь я напишу стихи и для тебя.
— Сделай это сейчас! Она покачала головой.
— Тут уж когда приходит, тогда и приходит. Марк подумал, что, если Карла напишет эти стихи после того, как все раскроется, они будут состоять только из одной строчки: «Я ненавижу тебя, негодяй!»
— Ты знаешь, временами у меня опять возникает ощущение, что за нами следят, — сказала Карла, когда они пробирались между деревьями.
— Может, браконьеры, — ответил Марк. — Ты помнишь то укрытие, где мы прятались?
— Интересно, чьи там могли быть вещи? Он пожал плечами.
— Кому бы они ни принадлежали, этот человек, должно быть, пережидал грозу в другом месте.
— К счастью для нас.
Она даже не догадывалась, как велико было это счастье.
В конце недели, когда жара стала ослабевать, Карла сидела на ступеньках трейлера и писала дневник. Вокруг наружного фонаря вились мотыльки; где-то в траве пели цикады. Она писала быстро, распираемая эмоциями, все свои записи она могла бы за один день перевести в стихи.
— Ты пишешь историю своей жизни, моя радость? — Карла вздрогнула, когда Марк подошел к ней. Его улыбка была полна тепла, и внутри у нее все откликнулось на его призыв.
— Это просто мой дневник. Я записываю в него события каждого дня.
— А я там есть? Карла засмеялась.
— Может быть.
Марк снял пиджак и накинул Карле на плечи. Ее тут же согрели тепло и мужской запах.
Он сел рядом на широкую ступеньку и обнял ее за плечи.
— Я хочу тебе кое в чем признаться, — сказала она. Он не упоминал об их прошлом. С момента, когда они стали близки, прошлое потеряло свое значение.
— Давай. — Он напрягся, словно вез телегу с грузом.
— Те деньги…
— Угу?
— Я не представляю, где ты их взял. Я просто повторила тебе, что ты сказал мне по телефону, потому что подумала: а вдруг это тебе поможет и ты вспомнишь.
— Я… — У него словно гора свалилась с плеч.
— Ты рад? — Карла захлопнула дневник и убрала в застегивающийся на пуговицу карман его пиджака. Улыбаясь, она положила голову ему на плечо; при этом на щеке обозначилась ямочка. — Я ненавижу тебя.
— И как же сильно ты меня ненавидишь? Медленно, неотступно его пальцы двигались под юбку.
— Я вообще не могу говорить, когда ты этим занимаешься.
— Я жду ответа.
Ночной ветерок распушил ее локоны по его плечу, волшебные пальцы продолжали скользить вверх.
— Нет. — Она потянулась, чтобы засунуть руки в рукава пиджака. Ее реакция на его прикосновения была однозначна. Хриплым шепотом она спросила: — Так ты ждешь ответа?
— Да. — И загадочная, чувственная улыбка опять появилась у него на губах.
Карла намеренно медленно повернулась к нему. Ее руки скользнули по твердым бедрам Уайтхеда, обвились вокруг его шеи и нежно подергали волосы на затылке.
— Ну, может, и не ненавижу…
— Вот как? — отозвался Марк. Глаза его блестели в лунном свете, темные волнистые волосы шевелились от ветерка.
— Я люблю тебя, и это слишком хорошо.
— Я знаю, моя радость. — Марк зарылся лицом в волосы Карлы; свежий вечерний воздух смешивался с ароматом тропических цветов. — Я чувствую то же самое.
Но пока Карла обнимала его, Марка не отпускала внутренняя боль, потому что любая минута могла стать последней. Ему стало совсем тошно, когда Карла спросила:
— Помнишь, ты интересовался, не беременна ли я… Как бы ты отнесся к тому, что я жду ребенка?
Он помолчал, подыскивая слова, похожие на правду.
— Думаю, — что нам стоит пока побыть вдвоем.
— И как долго?
— Хотя бы немного.
Было ли это предзнаменованием или Марка мучило чувство вины, но в ту ночь ему снились сплошные кошмары.
— Уайтхед! — Ее голос вернул его из ада, где кричащую Карлу утаскивали прочь. — Очнись!
— Он не мог двинуть ни рукой, ни ногой, даже не мог закричать. Был как замороженный. Ты ничего не сможешь сделать, твердил ему мудрый внутренний голос, ты ей лгал, у тебя больше нет на нее прав…
— Нет! — Вся его беспомощность вылилась в одно слово.
— Тебе приснился плохой сон? — Ее голос был мягким, сонным и поставил на место перевернутый вверх тормашками мир. Карла закусила губу и стала убирать прилипшие ко лбу темные пряди его волос. — У тебя что-нибудь болит?
— Нет. — Но и очнувшись, он продолжал ощущать боль и ужас своего сна.
Она положила его голову себе на грудь и погладила по волосам.
— Тебе снилась авария?
— Мне снилось… Кто-то утаскивает тебя от меня… Я не могу двинуться, чтобы остановить их…
— Никому такое и в голову не придет.
Но пока Марк опять засыпал в объятиях Карлы, его слова, живая боль, с которой они были сказаны, неизвестно почему расстроили Карлу. Прошло много времени, пока тревога улеглась и она смогла задремать.
Запах дыма Марк почувствовал даже во сне. Он мгновенно проснулся.
— Карла! — Дым как от горящей травы, плотный, сизый, клубясь вползал в трейлер.
Она слишком устала и ничего не слышала. Марк выскользнул из постели, подхватил Карлу на руки, вытащил из кармана куртки ключи, открыл дверь и выскочил под защиту деревьев.
— Что случилось? — Карла кашляла, ничего не видя в дыму. Когда Марк вынес ее на чистый воздух, она задохнулась от ужаса.
— Сиди здесь. Там пожар.
— Уайтхед! Нет! Не ходи! — Ее пальцы вцепились в руку мужа, но он быстро освободился и исчез в плотном дыму, окружавшем трейлер. — Нет! — Она рывком подняла себя на словно налитые свинцом, дрожащие ноги и кинулась за ним, не видя ничего.
— Нет! Уайтхед! Я люблю тебя! Не бросай меня!
Но он уже исчез в дыму. Она беспомощно стояла на краю дымовой завесы, слезы ручьем текли по щекам.
— Уайтхед, вернись!
Неподалеку под чьей-то ногой хрустнула ветка. Карла так и взвилась.
— Уайтхед?
Темное одеяло накрыло ее с головой, руки оказались прижатыми к телу. Она была в ловушке. Карла пыталась лягаться и даже попала по чему-то твердому, но потом ее швырнули на землю, ударили по голове, и она погрузилась в темноту, услышав напоследок свой собственный стон.
Человек, устроивший пожар, со своего мобильного телефона позвонил в полицию и вызвал ее на место происшествия. Потом он улыбнулся себе в боковое зеркало. Гоня машину по грязной дороге, он представлял себе, что в отдалении слышится звук полицейских сирен. Пустые канистры из-под дымовых шашек громыхали у него под ногами.
— Пускай Марк теперь выпутывается. — Он поправил зеркальце. — Я ему устроил веселую жизнь!
Глава 8
Долгие часы Карла то приходила в сознание, то опять проваливалась в забытье. Ощущение времени исчезло, только гудящий двигатель да удушливая жара, с которой она не могла справиться.
Он ехал и усмехался. Отлично провернул дельце. Его приятель Ник обменял трейлер на аккуратный «рейнджровер» и фургон, остаток взял наличными. Обыденные, не цепляющие глаз машины, не то что сверкающий дом на колесах! Поворачивая на северную дорогу, Кларк молча усмехнулся. К тому времени, когда он попадет туда, куда едет, трейлер будет уже неузнаваем… Другой цвет, все другое. Ник гений по этой части, и такой осторожный. Он сорвал куш на этом дельце и совершенно счастлив. Самое замечательное, что Ник никогда не задает вопросов, отличный товарищ…
Если бы не этот вонючий поп со своей собакой, я бы провернул все это уже давным-давно, думал он. Скоро, очень скоро я доведу дело до конца. Сейчас у меня уже есть все что надо…
Карла почти ничего не видела. Голова раскалывалась от боли, однако она попыталась сесть прямо без помощи рук. Неудача: она упала на бок, и воздух с шумом вышел из легких.
Коричневый линолеум? В их трейлере пол был другого цвета. Там не было коричневых и оранжевых сидений. Она попыталась выдернуть руки, привязанные к бокам широкой лентой. Безуспешно. Ее охватила паника.
— Уайтхед! — снова и снова кричала она. Боже, что с тобой случилось? Она дрожала от страха. Может, это была работа той неизвестной, невидимой силы, что уже покушалась на них? Тед Адамс? Слишком поздно, она слишком поздно послала чек.