***
— Ну, как успехи?
— О, босс! Ты вовремя, как раз нужна твоя помощь.
Альберт слышит голоса, странные, искажённые, но глаза открыть не решается. Не боль — но её отчётливое эхо всё ещё отдаётся в его голове, и он боится её растревожить. Неизвестные переговариваются: «...Еле нашли его...», «...Потасовка... С тех пор орал не переставая...», «...Я же просил!..» и «...Дай посмотреть...». От звука приближающихся шагов Альберт вздрагивает, мигом выдавая себя.
— Эй, — низкий голос со странной, гортанной хрипотцой раздаётся прямо над его ухом. — Спокойно, не дёргайся. Как тебя зовут?
— ...А... Ал... — с трудом выговаривает он, тут же закашлявшись. Губы не слушаются, и его ощутимо трясёт.
— Здравствуй... Ал. Скажи-ка мне, как твоя голова?
— Болит... — с усилием выдавливает он, и спазм в висках резко усиливается. Застонав, Альберт стискивает зубы. Вечность спустя, когда боль слегка отступает, он снова слышит загадочный голос.
— ...Твою ж... Значит, так. Ал, сейчас я скажу тебе кое-что и я хочу, чтобы ты повторил это в точности. Сможешь — и тебе сразу полегчает. Ответь, если слышишь.
— Да, — его пальцы судорожно сжимаются на чём-то. Ткань. Простыни? Не важно. Что угодно, лишь бы это прекратилось. — Да, пожалуйста.
— Отлично, договорились, — он не может понять, почему, но от этого голоса что-то внутри предательски холодеет. — Так. А теперь подумай о том месте, где чувствуешь боль, нащупай его. Да не руками, мыслью! Контакт есть? Хорошо. А сейчас представь, как рана на твоей голове затягивается, как её края сходятся, а тебе самому становится лучше.
Альберт замер, пытаясь удостовериться, что расслышал всё правильно. Чёрт подери, куда он попал?
— Мне нужно... в больницу, — он попытался открыть глаза, но тут же пожалел об этом, скручиваясь от нового приступа.
— Тебе нужно послушать меня, иначе до больницы ты просто не дотянешь. Ну же, — плеча Альберта неожиданно коснулась чужая ладонь. Этот жест был странным, неправильным, и от него, наоборот, хотелось скорее хотелось отшатнуться. — Просто сделай это.
Уже ничего не соображая, Альберт молча послушался.
Секунда. Вторая... он зажмуривается сильнее, пытаясь вложить всего себя в одну единственную мысль.
— ...Хах? — в беззвучном изумлении выдыхает он.
Боль отступала. Не сразу, урывками, словно спугнутый пламенем зверь. На смену ослепляющей агонии пришло лёгкое покалывание, а после — пропало и оно, оставляя лишь тягучее измученное блаженство.
Не сразу, но Альберт всё-таки решился открыть глаза.
...
— Вот она, благодарность, — произносит Первое, качая головой.
— Что так кричит, что эдак, — замечает Второе, скрестив на груди руки.
— На себя посмотри, истеричка, — отзывается Третье, недобро скалясь.
— К-КТО ВЫ ТАКИЕ?! — крик застрял в горле, и остаток фразы он даже не произнёс — просипел, вжавшись в стену и вытаращившись на три монструозные фигуры. То, что он находится на кровати, Альберт понял, когда одно из исчадий вдруг метнулось к нему и резко стянуло на пол.
— Нам куда интереснее кто ты такой, — проскрежетало оно, глядя на него с каким-то жадным интересом и болезненно сжимая за плечи. Парализованный, Альберт метался взглядом с его искорёженного, словно из фильма ужасов, лица на лётную куртку, и понимал, что не может вымолвить ни слова.
Чудовище неожиданно дёрнулось... Альберт почувствовал, что оно слегка ослабило хватку.
— Ну что, налюбовался? — подало голос существо справа. Высокое, с огромными волосатыми ушами и широким звериным оскалом, оно носило чёрный «найковский» худи, и эта до абсурда обыденная деталь намертво отпечаталась в его сознании.
— Что вам нужно? — сдавленно прохрипел он.
— Ответы на вопросы, — прорычала первая тварь. Альберт завороженно смотрел за движением чудовищных челюстей. — И я советую тебе отвечать максимально подробно...
То, что это не сон, и его на самом деле похитила банда психопатов в исключительно потрясающем гриме, Альберт понял практически сразу. Труднее было отвечать на вопросы, настолько безумные, что спустя полчаса с начала допроса в его гудящую голову вдруг закралась мысль: а что, если эти психи как-то связаны с... недавними событиями?
«Нет, это бессмысленно. Они даже не спрашивают о бумагах...»
На смену полной дезориентации постепенно приходил липкий удушающий ужас. И Альберт вдруг со всей ясностью понял, насколько несущественны были все его невзгоды до этой минуты. «Остаться живым» — единственное желание отдавалось набатом в висках и путало мысли.