— Признаков цивилизации не обнаружено, как и при сканировании с орбиты, — не унимался киберпилот.
Командир приказал снижаться и выводить наугад на монитор участки суши. Картинки мелькали, менялись. Когда он что-то заметил, то бессвязно, но грозно рыкнул. Дернулся. Если бы конечности его слушались, уверен, он ткнул бы в изображение пальцем.
— Увеличить!
Монитор показал группу особей, которые как-то системно действовали. Может, брачный ритуал или похороны?
— Дерутся! — почему-то ликовал сержант. — Туда! Четвертый, к бою!
— К бою готов! — я отвык от своего голоса и услышал слова быстрее, чем осознал.
Борт беззвучно и плавно скользнул с высоты местных облаков почти до самой земли и призывно распахнул фронтальный люк. Однако, я не спешил.
Сержант прошелся взглядом по монитору и заревел.
— Скарабееееей! Вот та херня на боку лежит, ещё дышит, давай!
— На чьей мы стороне? — успел спросить я.
— Тех, кто в меньшинстве.
Скарабей похож на гигантского жирного жука. Неожиданно бесшумно и ловко он вылетел на крошечных псевдоускорителях, завис на мгновение перед умирающей особью и сел, плотно обхватив то, что, скорее всего, было черепом.
Превращение меня в эту особь из «ипсило», которым я был до этого, объективно было быстрым. Военные ученые много лет бились над ускорением процесса, потому что скорость важна в условиях боя. Скарабей стоил гору кредитов, даже дороже, чем борт со всем содержимым, включая меня. Но дело своё делал. Мои ткани трансформировались, менялся клеточный код, вся-вся биохимия, молекулы бурлили, суетились, вырастал скелет, каждая косточка становилась в размер и своё место, попутно в мой меняющийся мозг океаном хлынула новая личность. Я надевал на себя не только новую плоть, но и новую жизнь, тысячи воспоминаний, даже забытых.
О! У особи есть система звуков для передачи данных — язык. Очаровательно. И имя, собственное имя — Кайл.
Трансформация быстра, но по ощущениям как будто целый день основательно кипятит в чане кислоты. Своё новое имя я принимаю как крюк, протыкающий туловище и милосердно вынимающий из этой кислоты.
Я — Кайл Соллей.
Хотя новая оболочка ещё отдавала болью в каждом движении, а мир ломался на части, я побежал.
— Давай по-честному, без оружия, — проводил в бой сержант.
Знания окружили меня. На остатках каменного сооружения кружился волчком Айон Соллей, родитель Кайла. Отец. У его ног уже мертвый слуга. Зовут, звали — Саржи или Сарж. Все остальные, ещё семь человек, двое с луками — враги. Один даже повернулся ко мне и что-то метнул. У них это называется «выстрел». Попал, подлец. В грудь воткнулся продолговатый предмет — стрела.
Ощущения накрыли волной. После заточения в тёмной трубе борта на меня разом рухнули свет, дыхание ветра и трава под ногами. Даже боль от ранения, несомненно, опасного для обычной особи, вызывала животный восторг.
Вокруг были болота, туман, чахлые кусты и неожиданно яркая трава, я с радостью ощущал высоту неба, рассветное (теперь это выяснилось точно) солнце и дыхание ленивого ветра.
Кажется, все смотрели на меня. Может быть, потому что я был гол, стоял в полный рост и улыбался? Со стрелой в груди.
Айон, он же отец, был один, значит в драке я на его стороне.
Не переставая улыбаться, слегка наклонился. Согнул ноги и побежал на двоих стрелков. Быстро, навстречу их распахнутым глазам. Один снова выстрелил в меня, но не попал. Я ударил его всем телом, заодно впечатав руку в его голову, отчего та неестественно откинулась на сломанной шее. Шесть противников в остатке. Разворот, и удар двумя руками второго стрелка-лучника. Сверху. Сильно. Он упал, и я снова ударил, круша всё, что только можно ломать, превращая его в мешок переломанных костей. Пятеро в остатке. Раньше, чем тот лучник умер, схватил его тушу, поднял над собой и метнул бесформенной тяжелой кучей в воина, что стоял ближе всего к Айону. Просто сбил с ног.
Боковым зрением видел, что мой союзник не мешкая добивает упавшего. Хорошо. Четверо. Добежал до ближайшего воина с кривым топор и щитом. Он зачем-то стукнул ими друг о друга и собрался заорать, когда я схватил его обеими руками куда-то за грудь, за плечи, за грязное тряпье и ударил головой в лицо. Враг был рыжеволосым, лохматым, с выпученными глазами, в которых успело мелькнуть удивление. Ударил снова. Ещё раз. Сильно. Треск костей вражеского черепа. Брызнула кровь. Готов! Стрела, торчащая в груди, в суматохе сломана. Трое в остатке. Вырвав щит из содрогающихся рук, решил использовать этот предмет.
Всего в нескольких шагах стоит, разевая пасть, владелец похожего, но значительно большего топора. Я перехватил щит, как большой убогий диск, и изо всех своих сил метнул в него. Мгновение туго рассекаемого воздуха — деревянная окружность щита вложила кинетическую силу в противника, переломила как куклу и отбросила.