2. Предложение
Дорога к храму Ниилканта оказалась широкой и залитой асфальтом – совсем не то, что ожидала увидеть Иша, рисовавшая в воображении узкую каменистую тропку. Идти нужно было около восьми километров, а на пути периодически попадались индийцы, которые продавали воду и какую-то острую снедь, разложенную на маленьких столиках.
Они шли все время вверх, и, хотя подъем был не слишком крутой, через пару часов ходьбы Иша ощутила усталость. Ноги отяжелели, а сердце начало стучать сильнее.
– Все в порядке? – спросил Дима, который все время шел рядом. – Если хочешь, можем остановиться и отдохнуть. Еще около четырех километров осталось.
– Да, я, оказывается, отвыкла от нормальных физических нагрузок. Это все сидячая работа художника виновата, – Иша была благодарна за возможность передохнуть и с удовольствием присела на поваленный кедровый ствол. Нежно поглаживая дерево, она мысленно благодарила его за предоставленное сиденье.
– А я вот йогой занимаюсь. Это мне очень помогает себя поддерживать. И философия йогическая мне тоже по душе, – сказал Дима, присев рядом с ней на корточки.
– Ты знаешь, а я вот чувствую, что никогда не буду заниматься йогой, хотя сами йоги мне очень симпатичны, – сказав так, она замолчала, немного недовольная собой.
Дима может подумать, что она заигрывает с ним, а этого Ише совсем не хотелось.
Глядя вниз, на маленький городок, утопающий в зелени, она снова вспоминала Ясона. Иша так мало его знала, но сразу почувствовала особое расположение, поехала с ним в Индию и теперь сидела где-то далеко от него. А может, близко? Разве она уже не совершала подобную ошибку, когда сошлась с Максом?
Дима что-то говорил, но сейчас Ише совсем не хотелось слушать его. Неожиданно рядом появилась улыбающаяся О., которая, как Ише казалось до этого, ушла вперед от компании. Семейная пара тоже медленно проплыла мимо.
Иша встала и пошла за ними, оглянувшись с рассеянной улыбкой на Диму, словно прося его не обижаться на нее.
– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказала О., – вечером я сделаю тебе одно предложение. Вечер – хорошее время для предложений, от которых сложно отказаться.
– Хорошо, – сказала Иша, все еще погруженная в свои тягучие, болезненно-сладкие мысли о Ясоне, – ты знаешь что-то про Ниилкант?
– Я знаю только, что великий Шива выпил яд, который вышел из молочного океана, когда его пахтали демоны вместе с полубогами. Они жаждали получить нектар бессмертия и получили его. Но сначала из океана вышел яд, и он грозил уничтожить все живое. Тогда Шива собрал его своими голубыми божественными ладонями и выпил. Он задержал яд в своем горле, поэтому оно посинело. Храм посвящен этому событию.
Иша ничего не ответила, и какое-то время они шли в молчании. Ей вспомнилось, как похожим солнечным днем, два года назад, она, парочка ее подружек и Макс бродили по Парижу.
Елисейские поля и куча богатых арабов с женами в черных паранжах; чистый городской парк с раскладными металлическими стульчиками в свободном доступе; обязательный Лувр с «ну, где там Мона, которая Лиза?». Наконец, после долгих блужданий в коридорах музея они увидели знаменитую картину за бронебойным стеклом и за еще более плотной стеной толпы. Увиденное Ишу сильно расстроило. К Моне Лизе было не подойти. Они еще немного побродили по залам, задумчиво пожевали орешки на скамейке перед графическими работами, изображавшими части человеческих тел, а затем покинули Лувр и отправились в музей д’Орсэ, похожий на сказочный вокзал, с которого можно отправиться в иной мир.
Иша, как и художница Юлька, была без ума от импрессионистов и с огромным удовольствием рассматривала картины Дега, Моне и Ренуара.
Беспокойный Макс, уставший от буйства цветовых пятен, сбежал от них на первый этаж. Там проходила выставка жутковатых монохромных картинок, где у всех людей были головы животных или птиц, которая привела его в полный восторг. В это время Иша с особым трепетом в груди поднималась на второй этаж, где висели картины Ван Гога. Музей держал не самые его известные работы, но для нее это был момент истины.
Пройдя мимо нежных балерин Ренуара, она вошла в зал, где толпился народ, быстро переходивший от одной картины к другой. Она наблюдала, что люди просто хаотично перемещаются по залам, не задерживаясь и не всматриваясь в изображенное на холстах.
Иша представила, как страстно горело сердце этого странного художника, но пламенеющий пожар красоты по-настоящему был признан только после его смерти.
А сейчас эти люди, словно рыбы в аквариуме, безразлично плавают мимо его картин и не придают им большого значения.