— Сильно не влезаешь? — слегка оттянул кожу на Ирином боку бесцеремонный Павел.
— Не сильно. Но не влезаю, — пожаловалась Ира.
И массажист предложил Ире лечь на кушетку.
— Так… а что мы сегодня кушали? — задал вопрос Павел, а Ира с наслаждением почувствовала, как его тёплая, умасленная цитрусовым снадобьем рука глубоко скользнула по левой икроножной мышце.
Ирочка замешкалась.
Прикосновения мужских рук (пусть и в косметически-оздоровительных целях) её взволновали.
И ей вдруг стало стыдно признаться Павлу, что с утра она съела сосиску, кусок белой булки и ещё чай пила.
— Салатик ела, — неожиданно для самой себя соврала Ирочка. — Морковный!
— Салатик — это хорошо, — похвалил выбор Иры массажист. — А на обед обязательно скушайте рыбу.
— Щуку?
— Ну почему сразу щуку? Не обязательно. Любую другую рыбу…
* * *
И Павел рассказал Ире о пользе разных рыб и другого здорового питания.
Рассказчик из Паши был «не ахти». Но он старался как мог! Ещё одна клиентка, пришедшая за массажем в конце года, сулила выгоду. Паша хотел приручить Иру, чтоб получить с неё сильно нужные ему сейчас недостающие финансы. Деньги Паше были очень нужны!
Он их копил на Тенерифе.
Его капризная подружка на Рождество просилась к океану. А Паша девушке потакал.
Она у него красивая.
Рассказ Паши о пользе правильных продуктов был очень скучен. Но Ирочка слушала. Как будто бы ей вещал златоуст.
А Павел втирал в мышцы Иры тёплое масло и каждым движением вгонял в неё жизнь.
Она так устала от равнодушного взгляда невролога Кротова, от его жидормодства и зябких ночей, что Пашино платное заботливое к ней отношение по женской глупости глотала с жадностью.
До капельки. До молекулки.
Так впитывала её сухая голодная кожа пахучее питательное масло. И Ирочка думала: «Хорошо, что в платье не влезла».
* * *
— Хочу быть похожей на Бузову, — кивнула в сторону подружкиного телевизора печальная Кристи.
На экране пела Оля.
— Причина? — подружка разлила по бокалам грузинское.
— Невролог на Бузову запал, — отглотнула вина Кристи. — А я — на невролога.
— А твой чем хуже? — справедливо вступилась за воздыхателя Кристины фальшиво-сердобольная подружка.
— Он глупый… Я умного хочу, — отмахнулась Кристина.
— А-а-а… — по-показному понятливо протянула её собеседница. А про себя подумала: «На фига козе баян? Она и так весёлая».
* * *
С тех пор Ира таяла, будто свечка. Она влюбилась. Ни торты, ни сало, ни сгущённое молоко ей потолстеть не помогали.
«В платье влезла?» — на очередном сеансе массажа спросил Иру Павел.
Ирочка вздрогнула от вопроса, как будто от выстрела в спину. Скоропалительно ткнулась лицом в сквозную прорезь кушетки.
«Нет ещё», — соврала она и сама удивилась, что ей ни капельки не было стыдно.
Уткнувшись лицом в кушетку, Ира представила весы.
С двумя большими чашами.
На первую она усадила невролога Кротова с его холодными ночами. На вторую — Павла, с жаркими чётными числами декабря. Весы сразу дали ответ. О чём им было думать?
Чаша с неврологом Кротовым, подпрыгнув, птицей чиркнула верх.
Ира снисходительно глянула на испуганного супруга, сидящего на весах, в отчаянье тянущего к ней свои дрожащие руки, и, холодно усмехнувшись, щёлкнула пальцем по его облитому слезами носу.
То была месть!
* * *
И вот день вечеринки настал.
Кротов, заметно скучая, сидел за столиком среди коллег рядом с женой, одетой в концертное синее платье. Бокал шампанского слегка исправил дело.
Кротов чуточку повеселел.
Диджей завёл музыку.
«…твои слова — водица… так не годится» — слова песни впивались в мозг, как мелкие злые рыбёшки в разбухший в волне хлебный мякиш.
И вдруг… кто это?
Кротов увидел её. С волосами из серебристого стекляруса, в платье «рыбацкая сеть»…
Невролог пошире открыл глаза.
То была Кристи!
* * *
— Махнёшь со мной на Тенерифе? — пульнул словами-пустышками в ухо Кристи интимно близко к ней стоящий доктор Кротов.
— Махну, но не с тобой, — учуяв подвох, резко отбилась Кристи, затевая игру в «кошки-мышки» с разгорячённым неврологом. И запела вместе с Бузовой: «ты разводил меня… я не хотела разводиться…»
Кротов в правила игры не врубился. Стоял поверженный.
А Кристи демонстративно перейдя на другую сторону танцпола, что-то шепнула не знакомому Кротову приземистому крепышу. Грубое простое лицо, губастый рот, пушистые белые ресницы делали незнакомца похожим на Емелю из мультика про щуку.
Кротов заметил: Емеля моложе, крепче, спортивней…
Невролог скрипнул зубами.
То была ревность!
* * *