Ю.Л. А есть ли такое различие в случае с пылесосом?
Д.Д. Разумеется. Помни о том, что сказано в стихе: «Не мсти и не храни злобы на сынов народа твоего». И в чем, ты думаешь, здесь различие?
Ю.Л. Я не знаю точного смысла ивритских слов, их смысловых оттенков. По-моему, это как бы две стороны одной медали: ведь по-русски слова «мстить» и «злиться» довольно близки друг к другу, хотя «месть» — скорее действие, следствие «злобы». «Хранить злобу» — это внутреннее состояние, по крайней мере, в русском языке.
Д.Д. Но не в Торе. Ведь твое понимание «злобы» близко тому, о чем говорится в Торе чуть раньше: «Не враждуй на брата твоего в сердце твоем» — что, кстати, тоже запрещено. Но «злоба» — это нечто другое; кстати, принцип Торы состоит в том, что ничего не говорится просто так, и если сказано о двух разных явлениях — «мести» и «злобе», то и месть, и злоба подпадают под запрет. Наши мудрецы фактически определили чувство злобы на примере косы (или пылесоса, если угодно). В первом случае, когда я говорю тебе: «Вы мне не одолжили свою газонокосилку, почему я должен что-то одалживать вам?» — это месть. Но если я тебе одалживаю машинку для подравнивания кустарника и говорю при этом: «Я даю ее тебе, хотя ты проявил жадность на прошлой неделе», то это называется злопамятностью, которая тоже запрещена. Потому что мы обязаны относиться друг к другу доброжелательно и с уважением и, если в чем-то не правы, тут же должны попросить прощения. Это мицвот, и к ним следует относиться серьезно.
Ю.Л. Но что же тогда не Алаха?!
Д.Д. Вот это вопрос получше — ведь на самом деле Алаха определяет огромную часть нашей жизни, будь то Шабат, праздники, молитвы, отношения с семьей и близкими, правила ведения бизнеса, порядок споров, ответственность за бедных и общину в целом, поведение в случае беды или утраты близких (Б-же сохрани!), равно как и в счастливые моменты. Я уже говорил, основы Алахи ты освоишь быстро, но, научившись усваивать знания, увидишь, откуда идет Алаха, из каких стихов и каким образом выводятся правила. Узнаешь и многие другие нюансы, которые в противном случае мог бы упустить.
Ю.Л. А под словами «усваивать знания» вы, наверное, имеете в виду изучение Алахи?
Д.Д. Не совсем. Алаха испокон веку имеет пару — Агаду. Вместе они и образуют материал для изучения, к примеру, в Талмуде.
Ю.Л. А что такое Агада?
Д.Д. Лучше всего определить ее так: «Все, что не Алаха». Но вряд ли это определение что-то объяснит. Агада на иврите означает «нарратив», «повествование». Так мудрецы не только объясняли Алаху, но и нередко комментировали библейские рассказы. Видишь ли, они не делали общих заключений: «Из рассказа Иосифа мы узнаем то-то и то-то»; для них было важно каждое слово библейского рассказа — так же, как каждое слово из мицвот, чтобы применять их в повседневной жизни. Разбирая библейские рассказы, они стремились извлечь смысл из их мельчайших деталей и связать одну с другой.
Ю.Л. Похоже на литературную критику…
Д.Д. Лехавдил!
Ю.Л. Что это значит?
Д.Д. Буквально это значит «различать» — не нужно сравнивать сакральное с обыкновенным. Не то чтобы между объяснениями мудрецов и литературной критикой не было ничего общего, но все-таки различий больше, чем сходства. В любом случае ты все это узнаешь — когда-нибудь обсудим. Скажу только одно: наши мудрецы стремились истолковать все, что есть в Торе, и применить это в жизни. При этом наша повседневная практика и поведение определяются Алахой, тогда как Агада связана с истолкованием и разъяснением рассказов.