Через некоторое время, когда княжна облачилась в рубаху и платье, затянула на талии узорный поясок и мыслями вернулась в окружающий мир, ее на мгновение обуял ужас от того, что она натворила. Но Торвальд, не мешкая, вскочил на коня, подхватил Ведиславу, посадил перед собой, и они направились в сторону Белой крепости, некогда стоявшей на высоком берегу широкой реки Волоши. Крепость та была разрушена десять лет назад во время набега свейского Эйрика ярла. Но княжна слыхала, что торговые люди с севера отстроили на месте пепелища свой лагерь.
— Торвальд, знаешь, а мне тебя, пожалуй, боги послали. Я ведь на днях по воле отца должна была замуж выйти. За Властимысла, ненавистного старого князя.
— Ведис, ты теперь только моей будешь.
— Я страшусь мести князя Властимысла. Наши дружинники почти все в прошлом походе полегли. И оба моих старших брата головы сложили.
— Для воина погибнуть в бою — это честь. Они сейчас пируют в Вальхалле.
— Так ведь наше княжество защищать некому. А дружина Властимысла велика.
— Ведис, я — сын Хальвдана конунга. Младший. Но времена такие настали, что даже мой старший брат Олав остался без королевства, пришлось ему искать и завоёвывать новое. А у меня был выбор — стать морским конунгом и ходить в военные походы, либо пойти по торговой стезе. Я совершил два успешных набега, привез много серебра и решил поискать удачи на более мирном поприще. Ходить за миклагардскими товарами выгодно, но небезопасно. Лихих людей можно по пути повстречать. Мои хирдманы — пусть их всего два десятка — закаленные в боях воины и смогут дать отпор не только Властимыслу, а кому угодно.
Наконец, они добрались до бывшей Белой крепости. За частоколом княжна увидела несколько жилых срубов и клетей для хранения товаров. На утоптанной земляной площадке упражнялись с мечами и топорами несколько крепких, хорошо вооружённых молодых мужчин. Все они были высоки, ладно скроены и по большей части светловолосы.
А чуть дальше виднелся большой длинный дом. Туда — в свои покои — и проводил ее Торвальд. Женщин в лагере было мало, но сын конунга приставил к Ведиславе рабыню-служанку, взятую в качестве добычи в последнем набеге. Девушка хоть и не говорила по-словенски, однако северным языком немного владела. Рабыня была примерно одних лет с княжной и совсем не удивилась ее появлению.
Торвальд сказал, что половина его людей ушла в лес на лов, так что вечером их ждёт настоящий пир. А потом направился к своим хирдманам.
Молодая рабыня принесла Ведиславе обед. Лепешка, кусок мяса и чаша легкого эля оказались очень кстати, так как после купания и любовных утех княжна весьма проголодалась.
Ведиславе не давала покоя мысль о том, что в доме отца ее давно хватились и ищут. Утром она сказала Ждане, что пойдет на Быстрицу купаться. На берегу реки ее не нашли, стало быть, начался переполох. Отец, наверное, и тревожится, и сердится.
А завтра утром явится Властимысл с дружиной. Оскорблённый отсутствием обещанной невесты он поднимет меч против отца и тех немногих его людей, которые способны держать оружие. Надо бы напомнить Торвальду об этом. Но часть его хирдманов на лов отбыли. Придется ждать, когда они вернутся. И отправиться в княжеский гард они смогут только утром.
Но тут Ведислава подумала о ночи, которую проведет с Тови. И все эти переживания куда-то отступили. Вот бы он взял ее в жёны!
Словенские девы побаивались идти замуж за северян, хоть те часто бывали хороши собой — высокие, сильные, отважные. Хватало свеев и урман в княжестве — и дружинники-воины, и торговые люди, и кузнецы, и корабелы. Но ведь чужой народ. Сегодня здесь, а завтра за морем.
Однако ж Ведислава знала и тех девушек, которые становились женами северян по доброй воле. Жили так же, как за и словенами, детей растили. Да что говорить, в её жилах течет не меньше северной крови, чем словенской. Альвдис, прабабка по отцу, была дочерью свейского ярла Торира, а покойная матушка — чистокровной урманкой.
Под вечер хирдманы Торвальда вернулись с богатой добычей. Рабыни приготовили ужин, больше похожий на пир. И Ведислава сидела по правую руку от Торвальда. Как будто жена.
Когда выпили за удачу в делах и здоровье, княжна поделилась с северянином заботящими ее мыслями. Да он и сам понимал, что надо действовать. И обещал, что ранним утром отправится с дружиной к князю Доброгостю.
— Ведис, ты по сердцу мне, и знатного рода. Я заплачу твоему отцу виру за честь невесты и возьму тебя в жены. А князя Властимысла мы отвадим. Пусть у меня хирдманов не так много, как у него дружинников, но в бою каждый из них стоит двоих, а то и троих.