— Что произошло за три дня, пока я валялся?
— Да ничего толком. Мы по очереди дежурили около вас, Василиса Михайловна уже чувствует себя гораздо лучше, капитан и остальная команда продолжают держать курс. Корабль цел, мы нигде не останавливались. До нашей цели осталось всего три дня.
— Три дня? Почему так долго? — по моим представлениям мы должны были уже завтра прибыть в порт назначения.
— Как только я вас выру… — он осекся, — после того, как вы потеряли сознание, ваша магия перестала работать. Потом сменился ветер, и вот мы и болтаемся в море.
— Сейчас приведу себя в порядок и сразу займусь этим. Домчим с ветерком.
— Вы сначала на ноги встаньте, — он отвлекся от уборки и остановился, с любопытством наблюдая за моими попытками подняться.
Получилось только с третьего раза. Голова, наконец, перестала кружиться, но дурное самочувствие все еще оставалось при мне. Но я все же решительно спустил ноги с кровати и, опираясь на спинку стула, поднялся.
Привести себя в порядок у меня заняло больше часа, каждое движение давалось с трудом, и я ощущал себя в толще воды. Но после душа и бритья стало полегче. В этот раз в зеркале мое лицо выглядело еще старше. Я даже подумал отпустить бороду, чтобы я не выглядел таким изможденным.
А когда я уже вышел из ванной, чувствовал себя практически обновленным. Григорий уже убрался, протер пол и поставил на тумбочку новую чашку. В этот раз я взял ее без опаски рукой и сделал большой глоток.
— Хорошо! — вздохнул я.
— Хотите поесть? У меня уже все готово.
— С удовольствием, — одновременно с моим ответом, заурчал желудок.
За три дня он сильно истосковался по еде, но когда на кухне я увидел, что именно приготовил Григорий, настроение сразу пошло на убыль.
— Это что такое? — я удивленно смотрел на желтую кашу в миске.
— Вы не волнуйтесь, Алексей Николаевич, это вкусно! Я добавил туда сахар и пару лепестков того цветка с острова. Удивительное растение, скажу я вам!
— Уже разобрались в его свойствах? — я все же зачерпнул ложкой это варево.
— Я отправил запрос знакомому ботанику, и он подтвердил, что это очень ценное растение. Найти его очень сложно. С меня спросили, где я такой нашел, но без вашего разрешения я не стал открывать правду. Ответил, что случайно увидел в банке с чаем.
— Это ты молодец. Ты же знаешь, как мы его добыли?
— Да, Василиса Михайловна рассказала. Вы ешьте, ешьте, — и выжидательно на меня посмотрел.
Мысленно выдохнув, я осторожно попробовал кашу. На вкус она была… как это сказать?… сладкой. Да, пусть будет сладкой. Потому что кроме этого, я чувствовал легкую горечь, привкус травы и почему-то немного кислинки.
Под взглядом Григория я проглотил это странное месиво.
— И еще ложку, чтобы точно подействовало.
— А мяса нет?
— Мясо вам пока нельзя, слишком тяжелая еда после трехдневного голодания, — развел Антипкин руками, — но как только пойдете на поправку, сразу же подам.
— Григорий, я зверски голоден, и эта каша совершенно не то, что мне сейчас нужно.
— Алексей Николаевич! Но это же ваше здоровье! — сказал он нарочито громко, отошел от меня и подмигнул.
— Мяса, Гриша, мяса, — прошипел я.
— Нет! Не уговаривайте! — он открыл огромную кастрюлю. — Никакого мяса. Только каша!
Я смотрел на его действия, и брови поползли вверх.
— Каша! Только каша, — повторил он и достал тарелку с толстыми ломтями буженины.
— Хорошо, Григорий, пусть будет каша! — ответ я ворчливо и тоже громко, едва сдерживая смех.
— Быстрее берите, пока никто не видит, — прошептал он. — А то набегут, еще по шее получу.
— Спасибо, — улыбнулся я.
— Но кашу вы тоже ешьте, она действительно полезная.
— Лучше я сам цветок съел бы, — поморщился я. — И долго мне ее есть? — я подцепил кусок буженины и за два укуса проглотил ее.
— Хотя бы пару дней.
— Тогда не делай ее такой сладкой. Гадость же.
— Понял, принял, — он дождался, пока я не съел три куска и убрал тарелку обратно в кастрюлю. — А теперь ешьте ее, чтобы запах отбить.
— Думаешь, что Вася учует?
— При чём здесь Василиса Михайловна? Я про котов. Они мне такую головомойку устроили за все меню! Вы бы слышали. Это можно, это нельзя. Едва отвоевал эту буженину. Пришлось соврать, что она для меня.
— Спасибо. И за кристаллы, которые ты отдал Васе, и за тот удар, и за все, что ты для меня делаешь.
— Полно вам, Алексей Николаевич, это моя работа, — скромно ответил он.