А в следующий момент уже стоял в другом краю трактира рядом с заговорщиками.
— Так что вы хотели мне сказать, Дмитрий Михайлович? — ласково спросил я одного из них.
Дальше я стал свидетелем немой сцены с элементами стремительного выбеливания как лиц, так и волос двух кабинетных крыс.
— Я слушаю, и очень внимательно, — я улыбнулся. — Центральный банк, говорите? А кем вы там служите?
— Это все он придумал! — взвизгнули они. синхронно показав друг на друга пальцами.
— А это дознаватели будут выяснять. Кто, с кем, когда и почему. А пока за вами придут, посидите здесь.
Воздушная плеть юркой змеей пригвоздила их к лавкам, заставив резко втянуть в себя воздух и застыть истуканами.
А я отправился за свой столик, где к моему заказу добавился кувшин с квасом. Официантка, внимательно наблюдавшая за происходящим, вновь оказалась у моего столика.
— Господин архимаг, все ли вас устраивает?
— Устраивает все. Отправьте за начальником стражи во дворец, пусть заберет этих красавцев.
— Будет исполнено в лучшем виде.
И испарилась, оставив меня наедине с вкуснейшими ребрышками. Давно я не получал такого удовольствия от простого поглощения пищи. Даже вынужденная задержка в столице раздражала уже не так сильно.
Однако у вселенной были другие планы.
Едва я успел съесть половину, как в трактир буквально вкатилась очень полная женщина. Ее голос, помноженный на лишние килограммы, гулко разносился по всему помещению.
— Господин архимаг! Он здесь? Мне срочно нужно с ним поговорить! Срочно!
Успею сменить личину или нет?
Нет, на меня уже все смотрят. Точнее, переводят взгляды с меня на незнакомку, во взглядах всех читалось лишь одно: «кому в здравом уме хватило смелости оторвать меня от еды⁈»
Перед голосящей женщиной мигом оказалась официантка. Она спешно загородила проход в основной зал. Но ее стройное тело не смогло противостоять той, что срочно нужно было меня увидеть.
— Господин архимаг! Только вы мне можете помочь! Прошу вас!
Женщина застыла возле моего столика, а потом бухнулась мне в ноги, давая мне минуту, чтобы дожевать и рассмотреть ее. А выглядела она еще нелепее, чем вела себя: вычурная высокая прическа в виде здоровенного яйца на голове, плотное фиолетовое платье с многочисленными завязками, которые делали похожей ее на ветчину из осьминога, и боевой раскрас с блестками на лице. Таких нужно в стан врага пускать для полной деморализации личного состава.
Настроение стремительно портилось.
Я с тоской посмотрел на недоеденные ребрышки, горку капусты и вздохнул.
— Что такого могло произойти, раз вы меня оторвали от законного ужина?
Голова незнакомки покачнулась и поднялась. Накрашенный густым фиолетовым цветом глаз скосился на нарезанную буженину, скользнул по запотевшим бокам кувшина с квасом, а потом моргнул.
— Не велите казнить! Велите слово молвить!
— Почему нельзя просто записаться ко мне на прием? Послать обращение? Отправить письмо, в конце концов?
— Господин архимаг! Только вы мне помочь сможете! Только вы!
Эта шарманка меня порядком достала. Но любопытство взяло вверх.
— Садитесь.
Женщина поняла меня буквально и, извернувшись гусеницей, уселась на полу, с надеждой поглядывая на меня. В таком позе она еще сильнее напоминала мне обитателя океана. Теперь на нас смотрели все, сидящие в трактире. Надо будет сделать себе здесь отдельный кабинет, с выходом на улицу. Нет, не вариант, тогда проще заказывать еду прямо во дворец, хотя есть на рабочем месте я ненавидел.
— За стол садитесь, — с нажимом сказал я.
Осьминожка снова зашевелилась и переползла на стул, а потом уставилась на меня, хлопая длиннющими густыми ресницами. Я приподнял брови, мол, рассказывайте.
Она не поняла, продолжая смотреть то на меня, то на мою еду.
— Вы голодная?
— Нет-нет, что вы. Я на диете.
«Ага, на трех сразу, потому что одной не наедаюсь», — ворчливо подумал я.
— Что вас привело в этот трактир?
— Господин архимаг! — ее густой голос заполнил сразу все пространство. — Только вы можете мне помочь!
— Это я уже слышал, к делу переходите, — я с немалым сожалением сдвинул тарелку на край и вытер руки. — Кто вы такая?
— Баронесса Блохина Людмила Викторовна, мать Тамары Юрьевны.
Посетители трактира навострили уши, старательно делая вид, что продолжают есть. Сдерживаясь из последних сил, я не закатить глаза и поставил полог тишины.