— Остальные тоже падать будут? Или достойно встретят свою смерть?
Тощий очкарик неожиданно отложил папку, которую держал в руках и осторожно на меня посмотрел.
— Алексей Николаевич, боюсь, это не целесообразно.
— Как ваше имя, молодой человек?
— Крынов Максим Сергеевич, заместитель Николая Петровича Давыдова.
— Приятно познакомится. Расскажите мне свои соображения, Максим Сергеевич, почему я не должен убивать этих достопочтенных граждан?
— Все очень просто. Мы все выполняли распоряжения Давыдова, находясь под давлением собственных ошибок. Каждый из нас обладает талантом к ведению финансов, лучшие умы академии. Однако в связи с молодостью и собственной гордыней, пали жертвами сложной махинации, которая привела нас в этот кабинет. В шкафу за вами находится сейф, в котором хранятся наши личные дела. В них все подробно описано.
— Махинации? Подставились, что ли?
— Все верно, господин архимаг. Глупо и, можно сказать, по-идиотски. Нас буквально связали по рукам и ногам.
— То есть, я правильно понимаю, Давыдов обманом привлек вас на работу, заставил участвовать в других мошеннических схемах за процент?
— Нет, за то, что не выдаст нас дознавателям.
— Всего-то? Максим Сергеевич, за смелость я вас хвалю. За интеллект нет. Но спишем все на молодость, вам же тут всем и сорока лет нет, верно?
Управляющие быстро закивали.
— Тогда с вас отчет по всем махинациям. Я желаю к завтрашнему вечеру знать все финансовые нюансы за последние… сколько вы тут уже?
— Три года.
— За последние три года. С фамилиями, расписками, суммами, датами и даже банками, через которые все это проводилось. И личными делами.
— Все сделаем, господин архимаг.
— И последний вопрос, — я слез со стола, — а что вы, собственно, тут пытались съесть?
— Личные расписки Давыдова. Он сказал, что если хоть одна из них попадет вам на глаза, он уничтожит нас.
— Детали расписок помните?
— Лучше, — просиял очкарик, — у меня есть копии каждой!
— И Давыдов об этом не знал?
— Нет, — радостно ответил Крынов.
Я не выдержал и расхохотался. Во дают, гении, блин, финансовые.
— Ладно, живите. Но если найду хоть одну нестыковку… Сами знаете, что с вами будет. А этого, — я показал на Давыдова, — сейчас заберут.
Артефакт связи оказался в моих руках сам по себе. Отчеканив команду, я покинул казначейство и отправился дальше, в благодушном настроении.
В планах у меня было проверить Константина. К сожалению, в таком прекрасном расположении духа мне совершенно не хотелось видеть его хмурую рожу. Поэтому я заскочил в столовую. Если мне не изменяет память, там все еще работает кухарка Леопольда Семеновна. А у нее такой противный голос, что молоко в крынках киснет.
Я свернул в нужные двери, и меня сразу же накрыло ностальгией.
— Ты куда это понес, скотина ты безрукая!
Леопольда Семеновна костерила очередного помощника в привычной ей манере. Сколько лет уже прошло, а некоторые вещи совсем не меняются.
— А ты еще кто такой⁈ Почему на моей кухне посторонние⁈ — визг резанул мне уши.
— Семеновна, ты свои мозги вместо кости в суп положила? — с улыбкой спросил я.
— Соколов⁈ Решил принести извинения за тот пирог, что твои люди у меня из кладовки стащили⁈
— Нет, даже не подумаю. Вот решил проведать, повидать старых друзей.
— Это я-то старая⁈ На себя взгляни, маг доморощенный! Ходют тут такие, а потом пироги пропадают.
— А вы все такая же, — я потянул носом. — И руки у все такие же золотые.
— Пирожков не дам! — злобно ответила она. — Будь ты хоть самим ымпиратором, все равно жди ужина.
— Семеновна, а как тебе, кстати, император-то? Константин, который.
— Да есть ли разница? Ток полотенца с семейным гербом меняются, а суть та же: завтрак, обед и ужин, как по расписанию.
Вот это я называю стабильностью. Я еще только на службу поступил во дворец, Семеновна тут работала. И уже была с таким же склочным характером. Ни замужество, ни дети, ни возраст этого не изменили.
— Ты давай, Леопольда Семеновна, не хворай. У нас новый император, слышала?
— И кто на этот раз? Опять какой-нибудь расфуфыренный человечишка?
— Внук Мережковского, Виктор Иванович.
— Витюша⁈ — кухарка моментально села. — А Ванюша с ним приехал?
— Убили их. Всех. Только Виктор и остался.
— Беда-то какая…
Я всегда знал, что Семеновна к Ивану неравнодушна была, и обязан был ей рассказать про сложившуюся ситуацию. Впрочем, переживать кухарка долго не стала. Хватило одной минуты, чтобы она собралась и снова поднялась на ноги.