По мере смешивания камеру начал наполнять совершенно отвратительный запах. У меня аж в носу защипало, и слезы полились из глаз. Едва сдержался, чтобы не чихнуть.
Ромский тоже его не оценил, начиная злиться и сквернословить. За что и получил суровый подзатыльник от Блохиной и взвыл от обиды. Его вспышки магии уже пошли на убыль, но все равно то и дело в его ауре простреливали сиреневые оттенки с яркими искрами.
— А теперь, Костенька, тебе это нужно выпить, — ласково сказала Блохина. — Давай-давай, тебе сразу станет лучше.
Константин плотно сжал губы и закрутил головой, как ребенок от манной каши. Это Блохину не остановило. Мне вдруг стало интересно, куда подевался ее супруг? Даже захотелось с ним познакомиться. Как, вообще, такую женщину в узде удержать можно⁈
Пока бывший император сражался с неугомонной Людмилой Викторовной, я проверял нити заклинаний. Отвлекся, только когда услышал очередную звонкую затрещину, а потом булькающие звуки.
Оказалось, Блохина прибегла к практически военной хитрости и обманке, чтобы залить в Ромского, открывшего рот в изумлении, все содержимое миски.
Константин зеленел, бледнел, краснел, пучил глаза, но так или иначе, его аура начала выцветать до нормального состояния.
— Ну вот и все, миленький мой. Правда же, не страшно? Ну подумаешь, что невкусно. Зато работает, — ласково приговаривала Блохина, а потом посмотрела на меня. — Господин архимаг, а можно я его себе заберу?
— Нет, Людмила Викторовна. Он сейчас арестован за пренебрежение властью и серьезные растраты.
— Ну, пожалуйста! — ее густо накрашенные оранжевым глаза округлились, сделав ее похожей на карикатуру кота, упавшего в банку с краской.
Я глянул на Ромского и едва сдержал хохот, потому что бывший император, который несколько минут назад швырялся заклинаниями и грозился меня убить, подавал сигнал бедствия, попеременно моргая.
«Памагите», — дернулись его веки с двумя позорными ошибками.
— Нет, — твердо сказал я, обращаясь сразу к обоим. — Можете его навещать, но недолго. А то разбалуете его перед тюрьмой.
— Можно ему хотя бы покушать приносить? Я изумительно готовлю!
— Вы же скоро станете главой управления образования!
— Ничего! Всякая женщина может совмещать работу и личную жизнь!
Крыть было нечем. А Ромский после нескольких таких передачек будет только сговорчивее и явно круглее. И я махнул рукой соглашаясь.
— Костенька! — обрадованно заголосила Блохина. — Мы скоро будем вместе! Ты пока тут посиди, я сбегаю, принесу тебе покушать, а то ты такой тощий. Чем тебя только тут кормят⁈
Она ускакала из темницы, тряся своим необъятным телом, а мы с Ромским проводили ее взглядом. Потом он повернулся ко мне и тихо сказал:
— Убейте меня. Пожалуйста.
Я не ответил и расхохотался.
Пока дождались лекарей, пока они изучили состояние до полусмерти перепуганного Ромского, пока маги пытались вернуть каменной кладке былой вид, я искал ту сволочь, которая принесла отравленную еду Константину.
По журналу никто новый в темницу не заглядывал. Мы со Смирновым — Марка отправили обратно к жене, — опрашивали каждого, кто был все это время с Ромским, и все говорили одно и то же: никого не было. Тогда я заставил каждого из дежурных, а их было трое, написать чуть ли не поминутный план их передвижений.
И только это дало результаты. Оказалось, что один из гвардейцев был в двух местах одновременно! И в сортире, и в дежурке, заполняя журналы.
Новый круг допроса выявил, что этот лжестражник ушел в сторону главной площади. Дальше за ним, конечно же, никто не следил.
— Измайлов, собака, — проворчал я. — Что ж ты за человек такой, а? Что ж тебе не живется спокойно?
— Смею предположить, но отравление Ромского уже вышло за рамки всякого приличия, — заметил Смирнов. — Если о таком узнает пресса, то шумихи не избежать. Уже вижу заголовки: начальник военного управления не может уследить за своими сотрудниками. Кто его назначил и куда смотрит император?
— Ты прав, Василий, — вздохнул я. — Все, что в последнее время происходит в столице, первым делом бьет по императору.
— Я вам говорю, это кто-то из дворца, — понизив голос, сказал Смирнов.
— Найду и придушу собственными руками.
— Я собирался сделать то же самое, — он дернул уголком губ.
— Тогда займите место в очереди! — я грохнул кулаком по стене и проследил взглядом за облачком пыли. — Так, мне нужно подумать.
Я активировал воздушную подушку и лихо взмыл в небо, едва не сорвав с гвардейцев головные уборы. Мой путь пролегал в башню, что стояла совсем рядом. С нее я начинал переворот, и сейчас не было в столице лучшего места для размышлений.