– Серьёзно? Спокойствие? Удушение и удары головой о забор прекрасно этому способствуют! Ну, что ещё пропишешь, доктор?
– Ань, это мы с Вадимом виноваты, надо было сразу вам с Игорем всё рассказать.
– Надо было сразу не лезть в это дерьмо, – перебиваю её я. – Где Вадик, Аля? Что ты молчишь, а?
Ответа на свой вопрос я так и не дожидаюсь, потому что чокнутая сестрица Короба начинает рыдать:
– Он...Он звонил мне два дня назад...Сказал, пересидит в Шагаповке...Это...Я даже не знаю, где это толком...А потом он пропал, телефон выключен...Я боюсь! – и снова рыдания.
– Поехали, – опять слишком резко подрываюсь я, но вестибулярный аппарат меня останавливает.
– Тебе нельзя, – Короб садится на колени рядом с диваном, – я сам.
– Я вас двоих вместе не оставлю. Он, хоть и мудак, но всё-таки мне родственник.
– Тогда надо подождать пару дней, пока тебе не полегчает...
– Потом поздно будет, – возражаю, на этот раз пытаясь сесть медленно. Альбина же, чёртова истеричка, услышав мою фразу про поздно, роняет голову на столешницу и воет.
Ночь из-за ломоты в висках и бесконечного головокружения проходит мимо. Какой нормальный человек уснёт после такого?
Короб тоже не спит. Тихо сидит с чашкой кофе на ковре рядом со мной. В любой другой ситуации я была бы в приятном шоке, что сам Игорь Коробов у моих ног. Но сейчас...
– Что мы намерены делать? – наконец подаёт голос он. Понял же как-то, что не сплю.
– Мы? Я тебя с собой не зову.
– Придётся, – ох, с каким трудом ему удаётся сохранять спокойствие. Жаль, с дивана не видно его лица.
– С какой стати?
– Вадим подвергает опасности Альбину.
– Да ничего с твоей идиоткой не случится... Никто о них не знает.
– Я не уверен.
– Значит, придётся уверовать.
– Долго будешь хернёй страдать? – не выдерживает он.
– Как только ты от меня отвалишь – закончу, – мне тоже очень хочется огрызаться.
– Вадима найдём - и будешь свободна, – лицо Короба нависает над моим, глаза – холодное синее бешенство, челюсти сжаты.
– Я что-то не помню, когда согласилась выполнять твои поручения, – бесить этого мудака мне определённо нравится. Да что там, и сам мудак тоже ничего, – и кстати, перестань пялиться. На меня твои чары давно не действуют.
– Я вижу, – его пальцы аккуратно поддевают куртку и отводят воротник, останавливаясь как раз там, где начинается кромка топа. От этих прикосновений забываются даже вертолёты, нещадно терзающие мою пустую башку. – Давно набила?
Твою мать! Татуировка... У Коробова такая же. Пытаться косить под дебилку? Это выше моих сил.
– Давно, – голос хрипнет, потому что Коробов наклоняется, чтобы рассмотреть буквы поближе. От его дыхания мне становится неуютно. Для него конечно, это тоже не проходит незамеченным:
– А знаешь, – его низкий голос переходит в шёпот, – я давно хотел кое-что сделать...
– И что же... – дальше сказать не успеваю, его горячий рот целует мою ключицу. Нежно. Я так и остаюсь лежать в полном ступоре, только сердце, молотящее где-то в районе шеи, выдаёт моё состояние.
Какого хрена? Прежняя я, наконец-то выкинув из башки сопливые воспоминания, возвращается на место. Из последних сих пинаю Короба ногой в живот.
– Ты совсем чокнутый? Башкой забор долбила я, а ёбнулся ты!?
– Прости, – выглядит он, и правда, смущённым.
– Бог простит, – закрываю лицо, чтобы не показывать ухмылку, – а я запомню.
Пытаюсь принять горизонтальное положение. Комната тут же начинает вращаться. Твою-то мать!
– Ты куда? – суетится вокруг меня Короб.
– Подальше от вашей семейки, – огрызаюсь я.
– Не дури, – становится напротив, преградив дорогу. Впрочем, за руки больше не хватает - аккуратно поддерживает под локоть.
– Сигареты у тебя есть?
– Балуешься? – хмыкает он, доставая из кармана пачку.
– Да куда там. Жизнь преподносит слишком много сюрпризов. Пока Вадик не успокоится, не видать мне ЗОЖа.