– Молчит... – тяжело выдыхает он. – Давай не будем, ладно? Пробей мне «Мальборо».
А вот это уже интересно. О чем таком молчит его драгоценная сестричка? Она вообще когда-то замолкала?
Альбина Коробова, честно говоря, та ещё сука. Как она живёт с таким характером? Мне все должны –её девиз по жизни. А уж если она чего-то захотела, то не побрезгует и по головам пройтись, потому что привыкла быть безнаказанной.
Мамы у них с Игорем не стало рано. Ему было десять, а Але и того меньше. Вот брат и опекает всю жизнь свою драгоценную, а сестрица вместо благодарности подкидывает все новых и новых проблем.
Прямо как мне Вадимка.
У Альбины, помнится, тоже есть кладбище неподлежащих ремонту автомобилей, пару отлёжек в «санатории» для употребляющих, а также несколько больших трат в европейских казино.
Не удивлюсь, если Короб и не женился-то до сих пор, потому что не успевает заводить серьёзные отношения и за этой дурой приглядывать.
Дверь за спиной бахает, и от неожиданности я вздрагиваю. Игорь вылетает, не попрощавшись, прыгает в машину и резко даёт по газам.
– Чего это он? – пытаюсь выведать у разрумянившейся Даши.
– В смысле… чего? – не понимающе смотрит на меня она.
– Чего он припадочный такой? Довела его Альбина до ручки всё-таки?
– Ань, ты совсем больная? – Дашка сдвигает брови. – А какой он должен быть? Тебе не стыдно, а!?
– Даш, ты не переработала там? За что мне должно быть стыдно? Я его восемь лет не видела и в посёлке не была столько же.
Только она засобиралась мне ответить, как телефон громкой трелью оповестил о сообщении. Писал, конечно, дядя.
«Ань, появились новости о Вадиме. Есть информация, что две недели назад он был Егорьевском».
– Дашуль, извиняй, договорим вечерком, – бросаю ей, направляясь к выходу, а сама мысленно молюсь, чтобы брат валялся там бухой, но живой. Пусть откисает в посёлке и страдает от похмелья, чем лежит в канаве с прострелянной башкой.
С моего последнего визита здесь ничего не изменилось. Тот же пропускной пункт со шлагбаумом и высокими автоматическими воротами, выкрашенными темно-красной краской.
Показав охраннику с лицом а-ля «кирпич» пропуск, я, не снимая шлема, срываюсь с места и еду вперёд.
Сверху этот небольшой коттеджный посёлок похож на скелет рыбы – большая дорога посередине и четыре маленьких по обеим сторонам от нее.
Мне наверх и вправо. Наш дом самый последний в ряду, а единственными моими прямыми соседями являются как раз Коробовы.
Пока открываются ворота в гараж, мельком бросаю взгляд на соседский дом. Все окна зашторены, машину Игорь, видимо, загнал. Странно, раньше музыка у них не затыкалась, а теперь вот тишина.
Аккуратно ставлю мотоцикл в гараж, открываю дверь и осматриваюсь.
Ну, здравствуй, дом. Такой родной, светлый. Надо же, воспоминания обрушиваются лавиной: вот я сама тащу чемодан через большую гостиную в будущую комнату на всё лето, вот дядя показывает мне инструменты в гараже, вот мы с Вадиком расстреливаем друг друга из водяных пистолетов в саду...
Вадик!
– Вадим! – громко и сердито зову своего придурка-братца. – Вадим, твою мать! Ты тут?
Однако в ответ получаю лишь гробовую тишину.
Ладно, может, он спит и не слышит? Нужно посмотреть в комнатах.
Жаль только, что я уже знаю: брата здесь не найду. Черт! Медленно брожу по комнатам, ненадолго останавливаясь в каждой. На душе становится теплее. Как будто не было всей этой вакханалии в нашей с ним жизни. Я бы, наверное, многое поменяла, будь у меня шанс вернуться назад.
Будь у меня шанс... Но шансов не будет. Будут Моряк и его прихвостни, которые непременно доберутся и сюда, будут очередные проблемы в фирменном братишкином исполнении.
Сползаю по стене и ругаю сама себя. Сколько можно подтирать дерьмо за ним?
– Всегда, – тут же вслух отвечаю сама себе.
Я виновата в том, что он стал таким. Если бы той ночью я отговорила Машку ехать, он стал бы совсем другим. Машки нет. И светлого доброго Вадика тоже нет. Эта часть его существа разбилась вместе с ней.