— И вынесу! Ты только покличь меня, когда ведро будет полным!
Тем, кто интересовался вонючей ямой, Семен с охотой разъяснял.
— Золото — такие ямы! Весной поболтаем, помешаем, да и на огороды. А за урожай ручаюсь. В наших местах, поди, в жизнь таких урожаев не снимали, какие мы соберем.
Тем временем в школе начались занятия. Ребята прибегали теперь на озеро реже, но они попрежнему живо интересовались хозяйством. Со временем они мечтали втянуть в артель всех школьников. Поэтому они теперь часто рассказывали ученикам про артельные дела, стараясь заинтересовать всех. О своих делах ребята аккуратно писали шефам и советовались с ними.
Вот одно из последних писем.
Дорогие товарищи!
Мы теперь учимся в школе. Наше звено уже не звено, а целый отряд. Уже восемнадцать пионеров имеется в нашей деревне. Мы недавно начали санитарную работу, как вы писали. У нас есть теперь постановление, чтобы каждый ученик приносил каждый день по 10 тараканов и по 5 клопов. Мы их относим в компостную яму. А у нас есть новый, Семеном звать, он просит, чтобы приносили мышей. Федоров смеется и говорит — налог мы с тараканов собираем. А тараканы разводят грязь. Семенов нам говорит, что мыши и крысы приносят большой вред. Говорит, целый город можно на эти деньги построить, сколько они съедают и портят в год. Мы теперь заготовляем капканы и будем их ловить. Завтра мы соберем отряд и постановим, по сколько крыс и мышей должен приносить каждый. Плохо — нет вожатого. Федоров выписал нам журнал «Вожатый». Мы хотим получать еще газету, но какой адрес не знаем. Очень хорошо бы получать от вас. За деньги не сомневайтесь. Вышлем сколько надо. Только, чтобы не больше рубля.
И подписи.
А внизу приписка:
Семен говорит, надо ловить кротов. Они вредят огородам и у них есть шкурки, за которые можно получить большие деньги. А летом обязательно приезжайте.
Они забегали, засуетились и уже стреляют
С наступлением зимы на берегу водворилось затишье. С озера подули ледяные ветры. Земля задервенела, застыла, стянулась ледяными корками луж. В мерзлых черных ветлах зашумели колючие, морозные ветры. А в одну ночь свинцовые тучи опустились на землю и покрыли ее ровным снеговым покровом. Белое поле, белые крыши домов, белые дороги и огороды сливались мутной мглой с серым, тоскливым небом.
Подули ветры и с гребней сугробов запорошило снегом.
Теперь все чаще и чаще сидели коммунщики в небольшом амбаре, вокруг жарко натопленной печки, проводя в разговорах досуг. Во время обеда на середину выдвигали стол и ставили на него чашки, караваи с хлебом и глиняные миски.
Стол коммунщиков стал теперь значительно лучше, чем летом. Правда кушанья не были затейливыми. Обычно на столе появлялись грибные щи, или же картофельная похлебка, иногда кислые щи с соленой рыбой, а на второе обязательная каша с молоком. Но эта незатейливая еда удовлетворяла всех вполне. Утром завтракали горячей картошкой с кислым молоком, а иногда варили кашу с творогом. Домой на ужин брали квашеную капусту и кислые огурцы, а первое время носили с собой копченую рыбу. По воскресным дням от печки тянуло вкусным запахом оладышек на масле. Временами Федосья Григорьевна потчевала коммунщиков пышными пирогами с груздями и яйцами.
На пищу не обижались. Еда была сносной. Хуже было с помещением и еще хуже с одеждой. Коммунщики ходили обтрепанные, оборванные, а некоторые во время сильных морозов вынуждены были сидеть в амбаре.
— Благодать! — смеялся Семен, — сидишь вроде барина, да живот греешь. Ну-ка, Федоров, притащи дровишек, — командовал он, — обогрей ребятишек.
— Ничего. Перетерпим. — хмурился Федоров.
— Верно! — подхватывал Семен, — зиму вроде медведей пролежим, а летом на манер Адамов будем ходить.
— Медведь оттого и лежит в берлоге, что калош не имеет! — шутил Никешка, — ну, а нам чего рыпаться.
Тем временем в деревне назревала буря. В январе приехал из города член совета, который делал доклад о работе районного исполнительного комитета. После доклада выступали мужики и кое за что поругали докладчика. Среди выступающих был и Кандыбин. Он раскричался так, что даже синий стал от крика:
— Это бюрократизм! — стучал по столу кулаком Кандыбин, — мы с самой осени просим выделить артельную землю в одно, а где толк? Волокита это, а не работа!
Член совета записал жалобу Кандыбина в книжку и обещал расследовать это дело. Потом докладчику стали задавать разные вопросы. Между прочим Федоров спросил: