— Что еще тетка? — спросил Семен, посматривая на Варвару.
Варвара замялась.
— Да это…
— Ну?
— Антиресно бы взглянуть на обчественное одеяло!
— На что?
— Да на это, — окончательно смутилась Варвара, — тут у нас болтают, будто в колхозе вашем покрываются одним одеялом… в 300 метров ширины.
Коммунары так заржали, что даже стекла зазвенели.
Делегаты потянули Варвару за рукав.
— Ну, баба осрамила нас на миру… И чего ей дались кулацкие сплетни.
— А что неправда, что ли? — не унималась Варвара, — сами, чать, слышали. Говорят, будто двое дежурных берут одеяло это за концы, главный играет сигнал в трубу, а все остальные ложатся вповалку и прикрываются одеялом…
— Неужто верила?
— А кто ж его знает: и верила, будто и не верила… Ну, а сейчас сама вижу — брехня.
Особенно понравилась Варваре детская комната, где возились вымытые и опрятно одетые ребятишки.
— Это рай для бабы! — дивилась Варвара, — а мы-то дурни:… Ай-яй-яй… И кого только слушать вздумали? Мироедов!
Прощаясь с делегатами, Федоров сказал:
— Будете их слушать — весь век в грязи проживете. Слушайте, что говорит жизнь сама. Коммуна, конечно, не легкая штука, но только смотря, для кого. Для кулаков — это петля. Для трудового крестьянина крылья.
Так-то вот!