Дома Аня не рассказала никому об инциденте в котельной, чтобы не навлечь на себя недовольство и язвительные выпады свекрови.
Аня уже читала сказку дочери Вике, когда почувствовала в теле неприятный озноб и слабость. К тому же, сильно разболелись горло и голова.
Когда Викуша уснула, Аня решила измерить температуру. Она даже глазам сначала не поверила, и через несколько минут вновь измерила температуру себе, с ужасом понимая, что нужно вызывать скорую помощь. Аня никогда не болела и не унывала, но то, что она увидела на термометре, заставило её как следует испугаться.
Тридцать девять и три, а ещё через пятнадцать минут тридцать девять и шесть. Скорую вызвал Игнат, ни на шаг не отходивший от Ани. Принято было решение о госпитализации, и он поехал следом за скорой в стационар.
И Аня, и Игнат надеялись, что в стационаре сразу помогут. Думали, у Ани ангина. Однако состояние Ани продолжало ухудшаться, и к утру отказали почки.
Принято было решение срочно отправить Аню по санавиации в краевую больницу.
Игнат уехал в краевой центр в ту же ночь, предварительно созвонившись со старшим братом, Денисом. Денис с женой Катей выдали замуж единственную дочь, остались одни в большой квартире и всегда очень рады были гостям.
Конечно, повод был совсем не радостный, но Игнату было хоть немного легче от поддержки родственников. Он сам позвонил родителям Ани, рассказал им всё. Мать Ани пока перебралась к Лидии Павловне, помогать с внуками. Общая беда временно примирила Лидию Павловну с бедными родственниками.
Отец Ани раз в три дня приезжал в краевую больницу, но к Ане и его, и Игната пустили лишь спустя десять дней, когда её перевели из реанимации в отдельную палату, которую оплатил Игнат, как и услуги сиделки с медицинским образованием.
Простуда Ани осложнилась почечной недостаточностью терминальной стадии, Ане назначили гемодиализ.
Ещё через десять дней Аню выписали, но ей пришлось остаться в краевом центре из-за гемодиализа. Процедуру необходимо было проходить трижды в неделю, а Аня была пока слишком слаба, чтобы ездить туда-сюда. Конечно же, Денис и Катя приютили её.
Игнат ещё неделю провёл с Аней, сопровождал её на все процедуры, но потом она сама заставила его вернуться домой, к детям и к делам.
- Анюта, я приеду в выходные, привезу ребят. Они очень скучают и переживают, - Игнат прижимал к себе ставшую почти бестелесной Аню, сердце его сжималось от сочувствия, отчаяния и невыносимой боли.
- Да, Игнат, это было бы здорово! Я уверена, мне сразу легче станет!
Игнат сдержал слово, привёз в выходные мальчиков и Вику, которая, несмотря на свои пять лет, стойко перенесла дорогу. Все плакали от счастья и долго обнимались.
Дети жили у дяди и тёти все выходные, говорили с матерью и не могли наговориться. Впервые за прошедший месяц семья была в сборе, и Игнату казалось, что он почти счастлив. Почти.
В воскресенье вечером пришлось уехать: Игнат и так разгрёб не все дела после своего отсутствия, а ребятам надо было в школу, в детский сад и на дополнительные занятия.
Вскоре у Игната с Лидией Павловной состоялся очень тяжёлый разговор. Игнат и так был на нервах, но мать по привычке не щадила чужие чувства.
- Сынок, я читала про эту штуку, гемодиализ этот! Это ведь навсегда, Игнат! На группу выводят, причём, на самую тяжёлую!
- И что это меняет, даже если навсегда, мама? Лечащий врач Ани уже готовит документы для прохождения комиссии. Установят группу, будет Аня пенсию получать, пока лечится. Так по закону положено.
- Пока лечится? Она никогда не вылечится, как ты не поймёшь?! Сними уже розовые очки, ты же мужик! Молодой, здоровый мужик! Тебе нужна здоровая жена, женщина нужна, наконец!
Игнат вскочил, глаза его метали молнии.
- Я не предатель, мама! Не надо этих разговоров, прошу! Мне и так тяжело! Ты всегда относилась к Ане предвзято, но это уж ни в какие ворота! Если я ещё раз услышу что-то подобное, брошу тут всё к чертям, заберу ребят и уеду к Денису!
- Хоть бы для снятия стресса себе девушку нашёл, - проворчала, отвернувшись, Лидия Павловна. - Злой, как собака, раздражительный! Отец жил бы да жил, если бы не нервничал постоянно! Нельзя так, сын.
Игнат молча встал и вышел. Даже дверью не стал хлопать.
Никто не знает, каков резерв и ресурс человеческого терпения, выдержки. В каждом свой стержень.