Ты отпускаешь его. Потому что – ну а какой выбор у тебя есть? И, когда он уходит, ты по привычке идёшь на кухню, чтобы проводить его, выглянув в окно. Раньше он всегда поднимал глаза, улыбался и слал тебе воздушный поцелуй, прикуривая сигарету той зажигалкой, что ты ему подарила. Но в этот раз он закурил – и просто пошёл вперёд. Ни разу не оглянувшись. С другой стороны – а чего ты ждала? Ведь он даже сидя напротив, не смел смотреть на тебя. И ты просто шепчешь ему в спину тихое «Прощай».
Он ушёл. А тебя накрыло. Это похоже на волны. Ты делаешь что-то, какие-то домашние дела – и вдруг обнаруживаешь себя, сидящей на полу, сжимающей грудь в попытке сделать вдох. У тебя не выходит. Внутри – словно огромная дыра, и её ничем не заполнить. Точно не сейчас. Ты рыдаешь. В голос, некрасиво, захлёбываясь и можешь думать только о том, как тебе больно. И как сильно ты хочешь, чтобы это прекратилось. Тебя отпускает ненадолго, но затем приходит новая волна – и всё начинается заново.
Ты пытаешься лечь спать, но не можешь – чувство, что ты задыхаешься, снова приходит. За предыдущую ночь ты поспала часа четыре и мозг отчаянно нуждается в отдыхе, но адреналин, бегущий по венам, сжигает тебя изнутри и ты просто лежишь, глядя в потолок. Пища не нужна – ты не ела с обеда прошлого дня и любая мысль о еде вызывает тошноту. Ты горишь.
Звонишь маме, в силах повторять только две фразы «Мама, он ушёл. Мне так больно», и мама понимает. Она предлагает приехать, успокаивает, напоминает, как просила не торопиться и не очаровываться. Кормит тебя супом, шутит, рассказывает какие-то истории – делает всё, чтобы ты отвлеклась. Это ненадолго помогает, но когда отчим везёт тебя домой – ты понимаешь, что по твоим слезам снова текут слёзы. Сами. Просто бегут по щекам и ты даже не пытаешься их вытирать. Бесполезно.
А дома приходит новый приступ. Ты сползаешь по стенке, рыдая в голос, и судорожно заставляешь себя дышать. Потому что всё вокруг напоминает о нём. Ведь он был здесь, в твоей крепости. За этим столом вы ужинали, на этом диване лежали после, лениво разговаривая о чём-то личном. И вон та ручка, которую он сделал. И словно сам воздух другой, и, чуть подумав, ты понимаешь, в чём дело. Твои вещи. Одежда, которая уже была у него, и которую он привёз, пропахла им. Его домом, его квартирой. И ты сидишь на полу, зарывшись в неё носом, глубоко дыша, а после убираешь её в пакет и прячешь. Потому что боишься, что рядом с другими твоими вещами запахи смешаются, а после вовсе пропадут. Глупо, но ты держишься за это, как наркоман, которому резко, в один день, приходится соскочить с иглы.
Мамин суп не задерживается в желудке и ты избавляешься от него, чувствуя, как тугие спазмы сжимают твои желудок и горло. Так даже лучше – всё лучше, чем невозможность дышать. И эти слезы – они везде. Ты уже устала плакать, но они всё равно текут, и их не остановить. Ты просишь приехать отца, потому что не можешь быть одна – тебе нужен папа. Но на твой вопрос «почему так?» даже он не может ответить. И никто, наверное, не ответит.
Ты ложишься спать, но не можешь уснуть. Это так ужасно – не иметь возможности провалиться в забытье, ведь там тебе хоть немного, но легче. И дыра в груди кажется чуть более терпимой. Тебе страшно просыпаться – ты не хочешь открывать глаза в этом мире. В котором рядом нет его.
Ты боишься. Не только потому, что любимый человек оставил тебя – ведь ты продолжаешь повторять, что он тебя не любит и там не за что бороться. Нет, тебе страшно снова оказаться в этом мире одной. Без опоры, поддержки, крепкого плеча. Ты всегда искала такого, как он, того, кто окружит тебя заботой и рядом с которым все проблемы будут казаться разрешимыми. А теперь ты снова один на один с этим миром. Вселенная не подарила тебе безоблачную жизнь – нет, это был лишь короткий перерыв. Каникулы, после которых нужно снова браться за голову и начинать что-то делать. Но ты не знаешь что. А после всё же вспоминаешь, что любимый ушёл – и привет, новый приступ.
Твой завтрак – чай, йогурт и валерьянка. Побольше жидкого, ведь это твой желудок может удержать – и то, сомнения остаются. Ты не плачешь – нет, ещё одна бессонная ночь сделала своё дело, и слёз у тебя, кажется, больше нет. Только боль никуда не ушла. Как и дыра в груди. Вот же она, родимая. Если быстро побежать – можно услышать, как она свистит. А что? Ты всегда говорила, что наглость и чувство юмора – твоя главная броня.
Ты пообещала ему, что будешь в порядке. Не сегодня, и точно не завтра, но рано или поздно это придёт. Так всегда бывает. Время лечит всё. Почти. Ведь есть раны, которые не заживают. Ты осознаёшь это, когда приходишь домой после работы и понимаешь, что самое страшное заключается не в том, чтобы не проснуться утром без его сообщения. Нет. Самое страшное – это вечера. Одинокие и глухие вечера.