Не бойтесь делать странные вещи. Это всего лишь действие, не предусмотренное системой. Это прекрасная возможность увидеть, попробовать, почувствовать что-то новое.
В 1842 году миссис Симон путешествовала на поезде по Англии. Внезапно начался сильный ливень. Пожилой джентльмен, сидевший напротив нее, встал, открыл окно, высунул голову и смотрел минут десять вперед. Потом, мокрый насквозь, закрыл окно и долго сидел с закрытыми глазами. Не в силах сдержать свое любопытство женщина тоже открыла окно и стала смотреть вперед. Через год на выставке миссис Симон долго стояла перед картиной Тернера «Дождь, пар и скорость». У нее за спиной раздался чей-то голос:
— Похоже на Тернера, не правда ли? Кто еще мог «увидеть» такую нелепую мешанину?
И тогда она ответила:
— Я смогла.
Язык
Мы живем в языке, а не в стране.
Эмиль Чоран
Мышление очень сильно зависит от языка. Если в слове «славянин» вы слышите «слава», то англичанин, возможно, услышит «рабство» (slave — slavery).
Если вы испанец и ничего даже не слышали о пользе ядов, в слове «кураре» вы услышите curar — выздоравливать, лечить.
Русский язык прекрасно приспособлен для языковых игр. Знаете, сколько разных фраз можно получить, если записать в разном порядке слова: я, вчера, пришел, домой, вечером? 120. И комбинаторика в нас заложена с детства. Это вовсе не значит, что другие языки хуже. Строгий порядок английского как будто специально создан для языков программирования. А иероглифы прекрасно развивают образное мышление. Император Карл V предпочитал говорить по-испански с Богом, по-итальянски с женщинами, по-французски с мужчинами, а по-немецки с лошадью.
Вполне возможно, то, что происходит у вас в голове, происходит и в голове вашего соседа. Сколько раз в компании вы только открывали рот, чтобы остроумно пошутить, как эту шутку произносил ваш сосед. Не увлекайтесь каламбурами. Это слишком просто. Любой человек, который по-настоящему любит буквы, умеет их переставлять.
У Юрия Карабчиевского в «Воскресении Маяковского» было хорошее наблюдение:
«Нет более скучных и унылых людей, нежели упорные каламбуристы. Вот ты разговариваешь с ним, разговариваешь и вдруг замечаешь по особому блеску глаз, что он тебя совершенно не слышит, что он слушает не тебя, а слова, да и то не все, а одну только фразу. Он случайно выхватил ее из текста и теперь выкручивает ей руки и ноги, тасует суффиксы и приставки, выворачивает наизнанку корни. Лихорадочная механическая работа совершается в его усталом мозгу. И когда наконец каламбур готов, он выпаливает его как последнюю новость, огорашивая тебя в середине слова, и приходится вымучивать вежливую улыбку, тихо сожалея о смысле недосказанного».
Очень часто языковые игры заводят в тупик. На случайном созвучии строятся языковые теории. Министр народного просвещения Александр Шишков написал «Славянский корнеслов», в котором доказывал, что русский язык был мировым праязыком, от которого произошли все остальные языки.
Петр Вяземский в своих записных книжках пишет: «Генерал Костенецкий почитает русский язык родоначальником всех европейских языков, особенно французского. Например, domestique [слуга] явно происходит от русского выражения дом мести. Кабинет не означает ли как бы нет: человек запрется в комнату свою, и кто ни пришел бы, хозяина как бы нет дома. И так далее. Последователь его, а с ним и Шишков, говорил, что слово республика не что иное, как “режь публику”».
Василий Тредиаковский считал, что Норвегия — это искаженная форма слова «наверхия», так как эта страна расположена наверху географической карты, а название Италия восходит к слову «удалия», потому что страна эта на много верст удалена от России. Саксония происходит от слова «сажения» — от многих в ней растущих насаждений, а Британия — от слова «братание» или «пристания».
В 1865 году газета «День» писала:
«Инициатива. Какое варварское слово! Нельзя ли русским писателям и словесникам придумать и пустить в ход русское того же смысла слова, например, хоть начаток, початок, задумок, переодел или что-нибудь лучше этого?»
В редакции пекинской газеты «Цзинь Пао» существовал бланк для возвращения авторам непринятых рукописей. Он был написан так, что авторы не расстраивались, получив отказ, а гордились им.
«Преславный брат Солнца и Луны! Раб твой распростерт у твоих ног. Я целую землю перед тобой и молю разрешить мне говорить и жить. Твоя уважаемая рукопись удостоила нас своего лицезрения, и мы с восторгом прочли ее. Клянусь останками моих предков, что я никогда не читал ничего столь возвышенного. Со страхом и трепетом отсылаю ее назад. Если бы я дерзнул напечатать это сокровище, то правитель повелел бы, чтобы оно навсегда служило образцом и чтобы я никогда не смел печатать ничего, что было бы ниже его. Мой опыт говорит, что такие перлы попадаются раз в десять тысяч лет, и поэтому я возвращаю его тебе. Молю тебя: прости меня. Склоняюсь к твоим ногам. Слуга твоего слуги, редактор, (подпись)».