Или посмотрим на традиции. Принято дарить женщинам цветы —считается, что это красиво и романтично. А почему бы, например, не... ну, скажем... шишки? Они не менее красивы и в отличие от живых цветов не будут у вас на глазах медленно умирать и жухнуть. Период полураспада шишки на несколько порядков больше, чем у розы (справедливости ради надо добавить, что полураспустившаяся большая шишка не уступает в красоте чайной розе).
Красивым может быть что угодно — сухая ветка изящной формы, детский мраморный шарик или стебли ковыля. Чем это хуже букета цветов? Разница в деньгах, которые вы заплатили за подарок, — но действительно ли это уважительная причина? Боитесь, что вас не поймут? Может быть. А вы попробуйте.
Или возьмите красивую упаковочную бумагу, в которую вы заворачиваете свой подарок. Зачем вы делаете это? Ваш подарок не настолько хорош, чтобы его не требовалось приукрашивать? Жить этой бумаге несколько секунд — ее все равно сорвут, сомнут и выбросят, чтобы добраться до самого подарка.
Очень интересно смотреть, как сталкиваются разные стереотипы. Например, в Германии принято дарить цветы в упаковке (а еще лучше с логотипом хорошего цветочного магазина), во Франции принято снимать упаковку с цветов перед их вручением, а в Китае не принято приносить цветы хозяйке дома. Считается, что этим гости подчеркивают — этот дом настолько некрасив, что они приносят украшения с собой.
Москва — огромный и очень неуютный город. И окна нижних этажей выглядят совершенно «изнаночно» (как задняя фанерная стенка шкафа, которую все равно никто не видит). Это или глухие жалюзи, или шторы, сквозь которые иногда просвечивает фикус.
Между тем окно — это прекрасная возможность для самовыражения и/или украшения места, где живет человек. Немного подумав, можно изменить настроение целого города.
Окна нижних этажей. Фотографии автора
Мнение авторитетов и мнение большинства
Не верьте ничему, если это противоречит вашему разуму. Даже если это скажу я.
Гаутама Будда
Очень трудно противостоять мнению авторитета. У любого нормального человека, склонного к рефлексии, всегда есть комплекс самозванца. Кто я такой, чтобы сомневаться в мнении самого N? Как я могу сомневаться в том, во что верят миллионы людей, — но миллионы людей верили и в то, что Земля плоская и что Солнце вращается вокруг нее.
Между тем даже умнейшие люди могут ошибаться. Плиний полагал, что страусы сверлят свои яйца свирепым взглядом, дабы потомство побыстрее проклюнулось. Гиппократ считал, что быстрым и эффективным средством при простуде является кровопускание. Пытаясь объяснить осеннее исчезновение ласточек, Карл Линней в «Системе природы» писал, что осенью ласточка способна уходить под воду и закапываться в ил до весны.
Очень показательна история фармаколога Келси Френсис.
В 1960 году она работала в Управлении по контролю качества пищевых продуктов и лекарственных препаратов США. Одним из первых ее поручений было выписать разрешение на продажу в США талидомида — медицинского препарата для беременных женщин. Это было успокоительное и обезболивающее. Производитель талидомида, компания Chemie Griinenthal, выслал бесплатные образцы препарата докторам Европы. Талидомид был одобрен в 46 (!) странах — в том числе в Германии, Швейцарии, Канаде, Великобритании. Авторитетнейшие врачи заявляли, что препарат абсолютно безопасен и является «лучшим лекарством для беременных и кормящих матерей». К началу 1961 года в Германии талидомид стал самым продаваемым седативным средством. Келси должна была просто подписать бумагу, разрешающую продажу лекарства в США. И все. 99 человек из 100 сделали бы это не задумываясь.
Келси удивило, что токсикологические исследования в большинстве своем проводились на крысах. При этом лекарство не оказывало на крыс никакого эффекта. Возможно, препарат крысиным организмом просто не усваивался, а значит, и токсикологическая экспертиза была некорректной. Кроме того, ее насторожило появление нескольких сообщений об опасных побочных эффектах у женщин, принимавших препарат повторно.
Она сомневалась, но не могла отказать в регистрации препарата, не имея веских оснований. Срок рассмотрения заявки на сертификацию был ограничен 60 днями. И Келси начала тянуть время. Она потребовала у производителя дополнительную информацию. Это позволило ей «обнулить» шестидесятидневный счетчик. Фармацевтический бизнес — это огромные деньги. Задержка продаж раскрученного препарата — потеря миллионов долларов.