- Кстати, раз Чакки здесь, пошлите ему бутылку самого дорогого шампанского за мой счёт. И передайте, что это от его дальнего родственника Генри. Пусть заглядывает, как будет время.
Фламинго крякнул то ли удивлённо, то ли насмешливо, но блестящий лифт с лёгкой классической музыкой уже уносил Манула на девятнадцатый этаж.
Номер был шикарен, хоть и не пентхаус. Тот же дорогой запах, роскошная мебель, места - хоть утреннюю пробежку устраивай. Вид из окна - закачаешься, город как на ладони, переливается огоньками и дарит обещание счастья, но не всем, а только тем, кто способен за это счастье хорошенько заплатить. На столике свежие фрукты и бутылка шампанского, которую Манул тут же открыл и вышел в лоджию с бокалом. У шампанского был вкус роскоши, ветер пах доносимым с моря восторгом. Манул почувствовал себя счастливее некуда, захотелось с кем-то разделить свой восторг. Он набрал номер портье.
- Нет ли у вас на примете красотки-мулатки? Какой-нибудь пантеры с помесью ламы? Или просто хорошенькой девушки?
Фламинго в трубке снова неопределённо крякнул и велел подождать минут десять. Через восемь минут в дверь постучали. На пороге стояла молодая, но уставшая Панда. Манул снова позвонил портье.
- Это что такое? Я же просил хорошенькую девушку!
Он покосился на Панду, которая взяла из вазы банан и меланхолично жевала его, прикрыв густо подведённые чёрным глаза.
- Извините, остались только такие. Всех остальных забрал Чакки, у него сегодня много гостей.
- Не гостиница, а какая-то забегаловка! - рявкнул Манул и бросил трубку.
Настроение испортилось. Он смотрел на жующую Панду, и никакого желания в нём не просыпалось. Чёрт знает, что такое! Трудишься в поте лица, зарабатываешь бабки тяжким трудом, чтобы что? Чтобы какой-то хрен единолично захапал себе всё самое лучшее?!
Манул велел Панде выметаться. Когда она, не меняя выражение лица, закрыла за собой дверь, Манул выпил ещё шампанского и отправился к лифту. Он нажал кнопку пентхауса, преисполненный праведного гнева. Двери лифта распахнулись, и на Манула набросилась волна оглушительной музыки, запах потных тел и мерцание огней. Гепард Чакки славился своими тусовками. Тут были все сливки города, все самые дорогие девки и самые толстосумые папики.
И тут Манул увидел его, своего кумира. Чакки сидел на огромном кожаном диване в окружении девиц, на коленях у него устроилась совершенно голая Пума, да и на самом Чакки были только наушники. Он курил косяк с прикрытыми глазами, а Пума елозила по Чакки вверх-вниз, вперёд-назад. В дальнем углу Манул увидел Льва и Гризли, их тоже окружали голые газели и пантеры. Одним словом, концентрация дорогих женщин, готовых на всё, превышала все допустимые нормы. Неудивительно, что ему досталась какая-то несчастная Панда, даже не женщина, а огрызок женщины. С этим он не собирался мириться.
Манул уселся за барной стойкой и налил себе виски. Пошарив взглядом по пентхаусу, он встретился взглядом с Зеброй. Зебра танцевала с бокалом шампанского в руке, на ней было боа из перьев и страз, она улыбалась какой-то неземной улыбкой, а в глазах ее плескалось обещание счастья. Сердце Манула бешенно заколотилось, он подмигнул Зебре и поманил её пальцем. Зебра неторопливо протанцевала к барной стойке.
- А ты откуда взялся, красавчик? Я тебя раньше не видела.
- Я дальний родственник Гепарда. Недавно в городе. Никого не знаю. Поможешь справиться с одиночеством?
Зебра улыбнулась и обняла Манула. Его голова легла на её упругую грудь, явно не настоящую, но сделанную очень качественно, так что было всё равно очень приятно. Манул прижал Зебру к себе, и весь остальной мир перестал для него существовать.
Утром его разбудило приятное ощущение, как в детстве, когда просыпаешься после Нового года и бежишь к ёлке открывать подарки. Манул разлепил глаза и увидел потолок с лепниной и яркий солнечный свет, заливающий его номер на девятнадцатом этаже. Рядом похрапывала Зебра. Даже с утра она не потеряла свою прелесть, грудь её двигалась в такт дыхания, большая и упругая, стройные ноги она закинула на Манула, так что он просто лежал и боялся пошевелиться, чтобы не разрушить это очарование.
Кажется, жизнь действительно начинает налаживаться. В голове всплывали картинки прошедшей ночи - вот он обнимет Зебру, вот его замечает Лев и улыбается, показывает палец вверх - чувак, я знал, что ты крут. Гепард Чакки признаёт в нем дальнего родственника, «это, наверное, тётки Эммы сын, папиной троюродной сестры, вечно она путалась с кем ни попадя», они обнимаются и Чакки угощает Манула отборнейшим косяком. Вот они взламываются в бассейн, чтобы устроить ночную пенную вечеринку…