Выбрать главу

Мы вырвались на залитый солнцем тротуар. Жить по-прежнему было негде.

Русский морс

Мы оказались в русском районе города Нью-Йорка. Русским здесь был, пожалуй, только язык, да и тот существенно исковерканный. Отовсюду на нас смотрели вывески на русском, продублированные латинскими буквами. Кафе «Volna» или парикмахерская «U Abrama». Народ представлял из себя тот тип, который так свойственен южным городам Украины. Смесь евреев, греков, татар, хохлов, русских и бог знает кого ещё, копошилась на раскаленных улицах Брайтона. Смесь фыркала, пихалась локтями, лузгала семечки, сморкалась, бранилась, плевалась и делала всё то, что обыкновенно делает в своих родных городках и местечках. Мы неожиданно почувствовали себя иностранцами и начали тупо улыбаться, как это делают западные туристы в России. В горле пересохло, мы зашли в продуктовую лавку.

Если вам не удалось застать Советский Союз, а очень хочется — отправляйтесь на Брайтон-бич. Продукты, конечно, современные, но шарм тот. Очень быстро начинает казаться, что ты попал в прошлое. У дамы, стоящей в очереди перед нами, происходила перепалка с продавщицей.

— Шо это за карот?! Это не карот, а чёрт знает что! — возмущалась дама, тиская вялые морковочки, которые ей отсыпала продавщица.

— Нормальный карот! Не нравится — проходите, женщина, не задерживайте очередь!

— Дайте мне другой карот! Я буду жаловаться! — напирала дама.

— Жалуйтесь, куда хотите! Следующий! — продавщица взглянула на меня.

— Клю… — не успел я произнести и слова, как дама с морковкой пошла в атаку.

— Вы шо?! Я мэру напишу! Я лоеру напишу! — и швырнула мешочек с морковкой в продавщицу.

— А вы не кидайтесь!

— А ты меня не учи!

— А ты мне не тыкай!!! Климакс лучше вылечи!

— На себя посмотри! Намазалась, проститутка, и бздыкает!

— Щас ты у меня сама добздыкаешься! Мужчины, выведите её отсюда! Есть тут мужчины?! — продавщица уставилась на нас. Не знаю, как у Юкки, а у меня сразу появляется неприятное предчувствие, когда я слышу визгливый вопль «есть тут мужчины?!». Обычно это кончается бессмысленным мордобоем, увечьями и милицией. К счастью дамочка ретировалась сама. Я улыбнулся продавщице.

— Чего надо?!

— Клюквенный морс, пожалуйста, — вежливо попросил я, склонив голову. Я никогда не пробовал это морс и решил, что уж тут-то я просто обязан выпить глоточек. Тётка посмотрела на меня, как на дегенерата, и швырнула пакет с морсом. Пакет, словно пушечный снаряд, чуть не вынес меня вон, но я устоял. Тётка одобрительно хмыкнула.

— Два пятьдесят.

Я отсчитал деньги и мы вышли на улицу. Присев у стены, прямо под окнами лавки, мы раскупорили пакет и, выпив по глотку, принялись обдумывать своё нынешнее положение.

— Что делать будем? — обратился я к Юкке. Тот молча курил свою привезенную «Яву».

— Купаться пойдём.

— В смысле? — такое сибаритское отношение к жизни меня немного шокировало. — Мы же бездомные! А скоро будем и безденежные.

— Искупаемся, а там посмотрим. Я слышал, здесь хороший пляж.

Пляж

У нас, как у всех жителей Севера, при виде тёплого моря сработал рефлекс радости. Мы позабыли о невзгодах, скинули обувь и ступили на песок. Через пару шагов пришлось остановиться и снова обуться. Пляж представлял из себя широкую полосу раскаленного песка, битого стекла и морского мусора. Ступни обжигало невыносимо. Я почувствовал себя турецким кофе.

Мы направились к воде, лавируя между развалившимися на солнцепеке отдыхающими. Преобладали качки и фигуристые крашеные блондинки. Все лежали на подстилках, мазались кремом и пили прохладительные напитки. Со всех сторон смотрели каменные лица, свойственные загорающим. Блестели мускулы, накачанные животы, упругие задницы. Мы подошли к полосе прибоя. Пена лизнула носы обуви.

— Кто первый? — спросил я.

— Давай ты, мне что-то расхотелось.

— Я стянул штаны, футболку, сбросил кеды и, оставшись в широких трусах разрисованных яблоками, обхватив себя руками и потирая бока, зашёл в воду.

Я не любитель дальних заплывов. Десять гребков туда, вынырнул, фыркнул, пустил фонтанчик изо рта, десять гребков обратно. Не прошло нескольких минут, как я уже выходил из морской пены, гордо развернув кажущуюся мне в тот момент широкой грудь навстречу восхищенным взорам. Там потягивается красивая мулатка, тут щебечут неугомонные малыши. Я смотрел по сторонам глазами Цезаря, вступающего с триумфом в Рим, и тут внутренний голос шепнул: «опусти глаза, опусти глаза Саня».

Тогда, как, впрочем, и сейчас, я доверял интуиции и поэтому посмотрел на нижнюю часть тела. О ужас, из клапана, расположенного спереди на трусах, предательски высовывался… Да что там говорить, и так ясно, что высовывалось из клапана. От прохладной воды он съёжился и напоминал сморщенную морковку из магазина. Я молниеносно заправил вырвавшуюся плоть, поджал губы и, не теряя достоинства, пошлёпал дальше.