— Слушай, двадцать девять — это довольно далеко еще до дряхлости. И потом, мне уже, — он понизил голос до конспиративного шепота, — тридцать два.
— Да, но ты мужчина. У женщин все иначе. Мужчины с возрастом становятся значительными, женщины — седыми, мужчины приобретают опыт, женщины — морщины, мужчины…
— Лысеют, — с улыбкой продолжил он. — Где ты набралась этой чепухи? Это какой-то бред феминистки.
Лисса пожала плечами.
— Я не могу поверить в эту чушь. Но что общего между твоим «преклонным» возрастом и этим списком?
Напрасно она надеялась, что Роум позабыл о нем.
— А, ерунда.
Лисса снова попыталась завладеть списком, и снова он оказался проворнее.
Держа бумагу так, чтобы Лисса не могла достать ее, Роум принялся читать вслух:
— Спокойный. Хорошо воспитанный. Дружелюбный. На мой взгляд, это все относится к собаке. Но при чем тут разговоры о старении и седине? — Он недоумевающе уставился на нее, ожидая объяснений.
— Этот список не имеет отношения к собакам, — наконец решилась Лисса.
— А к кому имеет?
Лисса вздохнула. Бесполезно. Он твердо решил дознаться, в чем дело, а она знала его достаточно хорошо, чтобы пытаться воспрепятствовать этому. Хватка у Роума Новака была, как у настоящего бульдога.
— Так уж и быть, скажу тебе. Мне нужна семья.
Лисса всегда была уверена, что когда-нибудь у нее будут дети. Но желание иметь собственного ребенка, мальчика или девочку, держать малыша на руках, заботиться о нем и следить за его развитием росло с каждым годом.
Ее работа преподавателя в младших классах доставляла ей огромное удовлетворение. Она любила работать с детьми, радовалась, наблюдая, как они растут и взрослеют. Она была очень хорошим учителем и знала это. Но когда Анни, лучшая подруга Лиссы, родила девочку, названную в ее честь, воспитание чужих детей перестало ее удовлетворять. Лисса жаждала своей собственной семьи со страстностью, которую раньше даже не предполагала в себе. Возясь с крестницей, когда Анни надо было куда-то отлучиться, Лисса убедилась, что материнство необходимо ей, как вода — засыхающему растению.
— Но ведь у тебя есть семья. Брат, родители, — до него никак не доходил подлинный смысл ее слов.
Озабоченный голос Роума вернул Лиссу к реальности. Боже, до чего же туп этот мужчина!
— Я имею в виду, что хочу иметь мою собственную семью, — решительно произнесла она.
— Лисса, но ведь они и есть твоя собственная семья. Вспомни, ведь они воспитали тебя.
Последовала деликатная пауза, как будто он разговаривал с человеком, страдающим умственным расстройством.
— Послушай, Тыковка, а ты никогда не обсуждала эту проблему со, гм-м, специалистом?
Он думает, что она сошла с ума! Лисса вскочила на ноги и окинула его негодующим взглядом.
— Роум Новак, я в полном порядке, — отчеканила она. — Я просто пытаюсь втолковать тебе, что хочу выйти замуж и родить ребенка!
— Замуж? — переспросил он с таким видом, как будто только что проглотил лимон. Целиком.
— Да, замуж. И в этом списке перечислены качества, какими, на мой взгляд, должен обладать мой будущий муж.
Роум обалдело уставился на нее, перевел взгляд на бумагу, которую держал в руке, затем снова на Лиссу.
— Ты шутишь.
Она в отчаянии всплеснула руками.
— Нет, не шучу, — и добавила медленно и отчетливо: — Я намерена выйти замуж как можно скорее. И все, что мне нужно, так это найти подходящего мужчину.
Эти слова наконец вывели Роума из оцепенения. Он встал и склонился над ней, так что оказался с ней нос к носу. Указательный палец уперся ей в грудь.
— Ага, так ты из тех, что охотятся за мужьями, — в его тоне почему-то сквозили обвиняющие нотки.
Наконец-то до него дошло! Она с облегчением вздохнула.
— А ты думал, я из тех, кто охотится за развлечениями?
Забавно, как сначала ее страшила мысль о том, что ее ужасная правда вдруг откроется, а сейчас, когда она вынуждена была признаться, ей стало гораздо легче.
— Тыковка, ты спятила. Зачем тебе ломать всю свою жизнь этим чертовым з-замужеством?
Его запинка развеселила Лиссу.
— Как ты не понимаешь? Мне уже двадцать девять. Я хочу ребенка. Хочу семью. Хочу мужа, — и уже более серьезным тоном: — Если не сейчас, то когда?
Он покачал головой, как будто такие мысли были недоступны его пониманию.
— Боюсь, Тыковка, ты делаешь огромную ошибку.
— Ничуть. Я уверена, что права.
«Прекрасно, теперь главное — не упустить момент, — решила она и подбодрила саму себя: — Ну, открой же рот и попроси о помощи».
— Ты мог бы помочь мне, Роум.
Только с третьей попытки Роуму удалось выдавить из себя:
— Я? Помочь? — Он попятился. — Слушай, Лисса. Ты ведь знаешь, я не из тех парней, что мечтают о жене и куче детишек. Не веришь — спроси у Джейсона.
И он отступил от нее еще на шаг.
— Кроме того, ты бы сама не обрадовалась, если бы вышла за меня. То есть, я хочу сказать, из-за моих многочисленных недостатков, — неуклюже попытался выкрутиться Роум.
— Как, у тебя есть недостатки?! Никогда бы не подумала.
Ее сарказм не дошел до него.
— Полно недостатков, честно. Например… — он замялся, лихорадочно припоминая порок, достаточно весомый, чтобы пресечь ее поползновения. — Я иногда храплю.
— Ты — храпишь? Какой ужас!
На лице Роума отразилось такое облегчение от ее реакции, что Лиссе захотелось дать ему хорошего пинка. Почему он так уверен, что она именно его наметила себе в мужья?
Но, судя по его виду, Роум именно так и подумал. Он пятился от нее, как будто она была одержима дьяволом. Уж не держит ли он пальцы скрещенными, отгоняя злых духов?
— Ну, ладно, рад был повидаться с тобой. Мне пора. Джейсон, наверное, уже пришел. Я, гм-м, позвоню тебе при случае. В самом деле.
Да, конечно, позвонит; не раньше, чем акулы бизнеса обратятся в Конгресс с требованием увеличить налоги на доходы корпорации.
— Но, Роум, мне нужна твоя помощь, — настойчиво продолжала она.
Он запаниковал еще больше. Его отступление уже походило на бегство, когда до слуха Лиссы донесся шум въезжающей на стоянку машины брата.
— Извини, ничем не могу помочь. Не по моей части, честное слово, — пробормотал он.
Это было уж слишком для Лиссы. Хотя она надеялась, что Роум поможет ей сузить круг поисков, сам он никогда не был целью ее матримониальных намерений. А он удирает от нее, как от чумной.
— Не беспокойся, Роум, — крикнула она ему вдогонку.
Джейсон вышел из машины, захлопнул дверцу.
— Я не вышла бы за тебя, даже если бы ты остался единственным мужчиной во всей Южной Калифорнии!
Разгневанная Лисса давно ушла, беседа друзей длилась уже почти час, когда Джейсон заговорил о том, чего так боялся Роум.
— Мне нужна твоя помощь. Надо что-то делать с Лиссой.
Роум оторвался от бумаг, которые он тщательно изучал, и с опаской взглянул на приятеля.
— А что с ней такое?
— Ты же слышал ее. Вбила себе в голову, что ей якобы необходимо выйти замуж, иметь ребенка.
Хотя в душе он был полностью согласен с другом, Роум только неопределенно хмыкнул.
— Уйма женщин хочет иметь детей. Не вижу в этом ничего странного. Посмотри, например, на свою мать.
Замечание было как раз в точку. Он всегда завидовал, что у Джейсона такие родители, и жалел, что он не их сын. Вся жизнь миссис Купер была сосредоточена на детях, а мистер Купер преподавал английскую литературу в местной школе. Идеальное сочетание для родителей, как считал Роум. Спокойствие и устойчивость. Не то, что его собственная безалаберная семья. И что с того, что в данный момент супруги Куперы находились где-то на Юкотанском полуострове в качестве добровольцев Корпуса мира. Это не имело значения. Свою бродячую жизнь Куперы начали не раньше, чем Джейсон и Лисса стали совершенно самостоятельны, а мистер Купер вышел на пенсию.
Джейсон отверг его доводы.
— Но, Роум, ты посмотри, как она это делает. Как будто покупает машину в соответствии со списком деталей отделки.