Я всю ночь не смогла сомкнуть глаз, время от времени приглушённо всхлипывая в чужую подушку. Её сладкий запах заставлял меня задыхаться от истерики. Чертовы фиалки, которые так обожала мама. Ненавижу эти цветы. Мне было страшно, я хотела забыться хотя бы на пару минут. Просто побыть одной, полностью погрузиться в отчаяние, ведь мне так стыдно. Нет, не за эти бесконечные слёзы. Ведь плакать не стыдно, полезно. Мне стыдно перед собой, ведь я подумывала о том, чтобы сдаться. Рассказать всем и подождать помощи, но разве это правильно? Какие могут быть последствия? Неизвестно. Как мне вернуться домой? Смогу ли я? Тоже не знаю.
Санни видел моё подавленное состояние, отчего обеспокоенно топтался всю ночь у кровати. Крыса регулярно бросала на меня печальные взгляды. На часах было три часа ночи, когда я поняла, что разговариваю на неизвестном мне языке, что-то между испанским и французским. Мне не нравилось это омерзительное звучание. Не нравилось, потому что я всё понимала. Безумно хотелось сшить себе рот чёрными нитями, лишь бы эти мелодичные звуки больше не вырывались из горла. Мне жаль, что физически я могла ответить на каждое слово брошенное в мой адрес. Я чувствую, как сердце разбивается на части. Чувство сожаления разжигало адское пламя внутри, оно заставляло гореть живьём. Я так отчаянно хотела разбить сердца своих обидчиков, заставить их пожалеть о своих поступках, что, забравшись на самую вершину, даже не заметила с каким звоном разбила собственное.
Стрелка уже успела перевалить за пять часов утра, но слёзы не переставали течь с красных глаз. Мне было страшно. Больно. Безумно тоскливо. Дизайнерская сумка давно была вывернута наизнанку, отчего вещи были неаккуратно разбросаны по кровати, и безучастно валялись в моих стройных ногах. Абонемент в спортивный зал, карты таро и ритуальные кости, пару свечек и чёрный блокнотик с записями на спиритизм, блочок зарядки и мятная жвачка. Мой любимый флакон дорогих духов, что напоминал маму и средства личной гигиены. Всё было таким привычным, но это место мне было совершенно незнакомо. Я до судорог в венах хотела сбежать отсюда. Телефон последней модели привычно лежал в моих ледяных ладонях, я судорожно набирала выученный наизусть номер. Ладони взмокли, и как бы громко я не рыдала, ответ оставался всё тем же:
«Абонент временно недоступен.»
Женский голос на том конце провода не смолкал, повторяя мне одну и ту же фразу на протяжении нескольких часов.
- Прошу, просто возьми трубку! - с уст сорвался отчаянный крик.
Я нервно набирала номер ещё раз, и ещё, совершенно не обращая никакого внимания на любопытный взгляд крысы, что затаила дыхание слушая голос из динамика телефона. Этот голос болезненно бил по вискам. Истошно всхлипываю, отчаянно стараясь дозвониться до мамы. Я просила её взять трубку, унизительно скулила, моля о том, чтобы просто услышать давно позабытый голос. Импульсивно отбрасываю от себя сенсорный телефон, и не контролируя себя воплю в подушку. Но никто так и услышал моих молитв. Будто бы весь мир отвернулся от меня в одно мгновение.
Верно, это ведь не мой мир.
Читая увлекательные романы, где главная героиня попадала в другой мир, я всегда впадала в ступор. Разве можно так легко забыть свою жизнь? Родителей и друзей? А что насчёт животных? Как же можно всё так легко перечеркнуть? Почему им не больно? Почему я чувствую, как тоска сжирает меня изнутри? Я не хочу чувствовать этого. Это нечестно.
- Александра, - вдруг раздался ласковый голос в голове. – тебе пора собираться на занятия. Они начинаются с семи, поэтому сходи помойся и приди в себя. Я приготовил тебе воду. – робко продолжил фамильяр, окидывая меня взволнованным взглядом. Видит ли он во мне прошлую хозяйку этого тела? Вероятнее всего. Больно ли мне из-за этого? Однозначно.
Я ничего не отвечаю животному, лишь кое-как поднимаюсь с кровати. Шатаясь, иду в сторону шкафа. Разбитый взгляд цепляется за вчера наспех снятую форму академии, что небрежно была брошена на пол. Какая, к чёрту, всем разница в каком мешке Алекса Хоуп появится сегодня? Абсолютно никакой. Для них я пустое место. Моё тело, которое я пыталась полюбить на протяжении нескольких лет было так легко унижено. Алекса Хоуп растоптала нас двоих. Я презираю её всеми крупицами своего разбитого сердца, но в то же время не мне её судить. Это не мой мир, не моя жизнь. Мы с ней до истомы разные, но у нас одно лицо на двоих. Эти глаза она погасила самостоятельно, пока я в своём мире делала всё возможное дабы зажечь то, что потушили обидчики. Она сдалась, а я отчаянно пробиралась на верхушку. И я вновь свалилась вниз. По своей вине.