– Вы… Вашу… – Он явно не мог подобрать слова, чтобы высказать все, что о нас думает. Но мне было не до смеха. – Млять! Дэн, ты где взял эту вселенскую катастрофу????
Против всех моих ожиданий, нос блондин не расквасил. И только это еще подпитывало мою надежду выпутаться из этой истории с минимальными потерями. Потому что смотреть ему в лицо было не просто страшно, было жутко.
– Как где? – Дэн почти взвизгнул это мне на ухо, я поморщилась. – Там, где и сказала твоя мама!
Пару секунд блондин осмысливал услышанное. Его лицо медленно разглаживалось, словно рябь по воде уходила. Потом он осторожно поинтересовался:
– В смысле, моя мама?..
– Ну…
– Погоди, Дэн, идемте в дом. Холодно на улице, а девчонка еще и на земле успела поваляться. – И блондин сделал приглашающий жест рукой.
Ну что я могу сказать? Дом был не просто богатый. Войдя в двери, я словно в какой-то сказочный дворец попала. От самого порога тянулся мраморный пол. Прямо по курсу, в нескольких метрах от входной двери украшенный лепниной потолок подпирала огромная ель, вся в золотых игрушках и гирляндах. От яркого света и обилия огоньков у меня зарябило в глазах. Я опустила взгляд, и застыла: на чистейший, как в стерильной операционной пол с моих ног натекла безобразная лужа. Стыдно стало так, что я готова была провалится сквозь землю. А тут еще Дэн повернулся ко мне:
– Снимай пальто. Тут тепло.
Я неловко затопталась и жалобно попросила:
– А может не надо? Может, я домой?
Небритый Дэн возмутился:
– Ну уж нет! Я обязан встретить этот Новый год с тобой! – Я оторопела. Он же почти женат! Что за дела? – Иначе счастья в следующем мне не видать! Так Анна Васильевна сказала. А не верить будущей теще у меня нет причин. К тому же, сюда сейчас вряд ли даже за тройную оплату кто-то согласиться ехать.
Мне было любопытно, конечно, почему Дэн просто обязан встретить со мной Новый год по словам его будущей тещи. Но все это отошло на второй план, как только я осознала смысл последней фразы:
– То есть, как это не согласится?
Я даже воздухом поперхнулась от ужаса.
Парень равнодушно пожал плечами:
– Очень просто. Слишком далеко. Если сейчас кто-то и возьмет вызов, то все равно приедет где-то ближе к полуночи. Так что ты по любому не успеешь домой к бою курантов. Оставайся лучше тут. Дом большой. Встретим Новый год, если не захочешь тусить, можно поспать на втором этаже. А завтра уедешь.
У меня в горле запершило, как при ангине. Голос сразу же сел:
– А где мы?
И тут ожил блондинчик, который до этого молча слушал наш диалог:
– В Солнцево. Ты что, даже не видела, куда тебя везут?
Блондин уже успокоился, но со мной разговаривал чуть презрительно. Словно я существо второго сорта. Стало обидно до слез. Но я только сжала зубы. Не дождется! Не буду рыдать на потеху этим богатеньким снобам! И вообще! Ведьму ему в жены за такой характер! Всамделишную! Чтоб жизнь медом не казалась!
От произнесенного про себя пожелания стало немножечко легче. Но вообще, мое положение было катастрофическим. Солнцево – элитный коттеджный поселок – находился далеко за городом. Рейсовые автобусы сюда не ходили. Оно и понятно: тут жили люди, в гараже которых было не меньше двух машин на семью. А такси… Опять захотелось плакать. Я даже не представляла сумму, которую запросит таксист за поездку. Вляпалась ты, Агата, по полной программе.
Еще хуже мне стало спустя двадцать минут. Когда я случайно выяснила в чьем доме нахожусь, и кого успела огреть сумкой по голове. Один из парней обратился к блондинчику по фамилии, и я сначала оцепенела. А потом меня скрутил приступ дикого хохота: я сбила с ног самого Дмитрия Золотницкого! Если бы меня сейчас видела стокилограммовая Светочка! С радостью бы приобрела для меня билет в ад. В один конец.
И Золотницкий, и Дэн очень быстро потеряли ко мне всякий интерес. До полуночи я тихонько просидела в уголочке, тоскливо наблюдая за веселящимися мажорами. Здесь были самые сливки, насколько я поняла. Они давно друг друга знали. Кое-кто даже планировал поженится. Веселые, яркие, нарядные, не совсем трезвые, они дрейфовали между накрытыми для фуршета столами, танцевали, смеялись, общались. Я в своих простеньких джинсиках и сером светерке под горло была, как забившаяся под веник домовая мышь, никому не нужная, бесполезная, почти вредитель.