– Собирай свои вещи и уходи, – тихо сказал я и голос мой немного дрогнул. В эту же секунду, словно что-то заподозрив Марина взглянула на меня. В глазах ее тлела надежда.
– Этого я не хотел говорить, но я вообще познакомился с тобой, чтобы просто переспать, а потом мы с Гошей поспорили, что я смогу обманывать тебя год. Он говорил, конечно, что не смогу, но ты знаешь, что со мной лучше на деньги не спорить, – я улыбнулся.
На лице Марины отразилось презрение.
– Это шутка такая дурацкая? – бросила она, а я молча выжидал. – И сколько же он тебе проиграл? – с отвращением спросила Марина.
– У-у-ху-ух! – присвистнул я, улыбаясь, – Мы на штуку баксов поспорили.
И все тот же конверт и все тот же вопрос: «Как она может?»
***
Спина моя заныла с двойной силой, когда она громко закрыла за собой входную дверь.
Конечно же никакого спора не было. Я полюбил ее с первого взгляда. Теперь я отчетливо это понимаю. Я люблю ее и сейчас.
Вопрос: «Как она может?» все еще звенел в моей голове. Как она может хоронить свою жизнь ради меня. Как она может быть сиделкой для инвалида, который никогда не сможет стать полноценным человеком и даже наоборот, после перелома позвоночника в 3 местах – мне будет лишь хуже. Как она может хоронить свой талант, когда ее приняли в престижный университет искусств. Письмо, которое я прочитал сегодня с утра, которое так манило меня уголком конверта, помогло принять мне правильное решение. Сначала я разозлился, что Марина подала заявление на поступление в университет в тайне от меня, но потом понял, что она все правильно сделала. Ей всего 23. Она и так не смогла поступить из-за отсутствия финансов после колледжа и потеряла столько времени, а теперь я буду ее тормозить? Нет уж! Не будет Марина вместо того, чтобы учиться, помогать мне помыться, поесть, встать, сесть или лечь. Нет уж! Она угробит свою жизнь, и потом будет винить и ненавидеть меня. Так пусть ненавидит сейчас, но жизнь ее при этом не будет прожита зря.
Да, ей сейчас больно, но по-другому она бы не ушла.
***
Вот уже неделю я лежу в кровати и не могу подняться. Спину защемило. Нерв стреляет так, что даже в глазах темнеет. Я пытался писать своей матери, но она не отвечает. На звонки тоже… Конечно, я врал Марине об обещании мамы, но втайне надеялся.
Я теперь всем безразличен. Здоровый и богатый Миша нужен был всем, а нищий инвалид – лишь Марине. Я никого не виню. Это жизнь. Свою – я подарил Марине. И ни о чем не жалею.
Конец