— Хочешь, покажу? — В глазах Стена блеснул коварный огонек. Выражение его лица привело ее в неожиданный трепет.
— Все равно не верю.
— К сожалению, нам удалось достать только так называемые несмываемые маркеры, но они оказались очень даже смываемыми.
Стен еще раз провел по ноге бритвой. Он так близко наклонился к Дженне, что она почувствовала запах его лосьона и могла бы пересчитать его ресницы. Затаив дыхание, она прислушивалась к странным ощущениям, которые вызывали у нее равномерные чувственные движения бритвы в его руках.
— Эти ребята были мне почти как братья, — пробормотал Стен, и в его голосе ей послышалась еле уловимая тоска.
— А почему ты не разыщешь кого-нибудь из них?
— Не знаю, — пожал он плечами. — Часто люди оказываются не такими, как прежде. Не то что ты. Все всегда были уверены в том, что Дженна Джин станет большим человеком.
— Спасибо, но мне до этого еще далеко, — ответила Дженна. Сердце ее сжалось от этого комплимента, прозвучавшего очень искренно.
— По-моему, ты уже многого добилась, — сказал он, окинув ее взглядом.
Она постаралась не покраснеть, но ее обдало жаром. Она явно не в лучшей форме, однако Стен дал ей почувствовать себя привлекательной, даже сексуальной. Интересно, может ли сломанная нога повлиять на рассудок, подумала она.
— Ты замечательно управляешься с бритьем. Стен закончил работу и принялся мыть ногу.
— Я люблю свою работу, — подмигнул он ей.
— А что тебе в ней нравится?
— Комплекс Шалтая-Болтая. Мне нравится собирать людей по кусочкам.
— После того как они рассыпались на кусочки, — поняла она, чувствуя, что начинает уважать его. — И сколько тебе приходится брить ног? — полюбопытствовала она.
— Перед операцией?
Она кивнула головой.
— А, ты имеешь в виду женщин, которые не выносят небритых ног? Ни одной. Тебя — в порядке исключения.
— Это потому, что я юрист, или потому, что когда-то побила тебя в игре один на один?
— Ни то и ни другое. Просто мне всегда нравились твои ноги.
Следующие две недели Дженне пришлось прибегать к помощи братьев и Мэдди. Ей уже опротивел гипс и надоели боль и общая слабость.
Доктор Стен Майклз не переставал ее удивлять. При каждой встрече он проявлял профессионализм и явную симпатию. Она была крайне раздражена своим вынужденным бездельем, а его манера обращаться с больными действовала на нее успокаивающе.
Дженна не знала, чем занять свободное время и как дать выход бурлившей в ней энергии. Она лишилась ежедневных утренних пробежек и плотного делового расписания, при котором у нее иногда не было времени даже вздохнуть.
А теперь свободного времени было хоть отбавляй.
И Дженна стала задумываться.
Например, о том, что у нее маловато друзей, что, с одной стороны, она нервничает, потому что не может вернуться к работе, а с другой — вдруг поняла, что ей хочется чего-то еще помимо работы. Может, она читает слишком много женских журналов, но чем-то же ей надо отвлекаться! Однако впервые за долгие годы Дженна задумалась над тем, от чего она отказалась ради карьеры.
Она вдруг обнаружила в себе какую-то мягкость, даже ранимость, несмотря на то что целенаправленно вырабатывала в себе жесткость, необходимую, чтобы преуспеть в жизни. Это открытие привело ее в замешательство. Сколько раз, лежа в тиши темных ночей одна в постели, она ощущала свою непреклонность как одежду, которая ее стесняла в движениях! Сколько раз мечтала о том, чтобы кто-нибудь держал ее в своих объятиях!
Дженна представляла себе, что будет, если в ее жизни появится мужчина. Не муж и не обязательно пылкий любовник и, конечно, не какой-то фантастический мужчина, а просто приятный человек, который бы ей нравился и которому бы нравилась она, с кем можно было бы делить радости и невзгоды жизни.
Идея показалась ей привлекательной, она манила, как спрятанная в медальоне фотография, не оставляла даже тогда, когда Дженна вернулась на работу.
Она решила поговорить со своим боссом о дальнейшей карьере. Тщательно подбирая слова, она призналась ему, что надеется вскоре стать судьей, но его реакция оказалась для нее совершенно неожиданной.
— Он рассмеялся, — чувствуя себя несчастной, поделилась она с Эмили Рэмсей и Мэдди Блэкуэлл, встретившись с ними после работы. Эмили приехала к родителям из Северной Каролины, и подруги намеревались провести вместе несколько дней. — Наш главный рассмеялся, когда я ему сказала, что хочу быть судьей.
Эмили вздрогнула.
Мэдди нахмурилась:
— Ты его пнула?
Вообще-то ей очень этого хотелось, но, взглянув на гипс, она сказала: