Я хмурюсь, испытывая укол вины, осознавая, сколько раз мог бы зайти к нему или хотя бы проверить, как он. Я бы сошел с ума, окажись на его месте, но никогда особо не задумывался, что он может чувствовать себя одиноким.
— Прости, но я не был человеком последние пятьдесят лет, — бурчу я в ответ, но без злости. — И конечно, я знаю, насколько он раздражающий. Он называет меня своим чертовым дворецким, Лахлан. Я для него скорее нянька-идиот.
— И что с того? Ты не подумал заглянуть ко мне? А теперь у тебя есть пара, которая каким-то образом свалилась в мой ров. Не то чтобы я делал из мухи слона, — выпаливает Лахлан и, недовольно скрестив руки на широкой груди, откидывается назад.
Стыд обжигает шею. Я действительно должен был спуститься сюда, зная, что Лахлан один, но он и в лучшие времена был немного затворником. Я вообще не знал, что Влад тайком бегает сюда, но теперь его странные исчезновения обретают смысл. Могу только представить, сколько он ныл на ухо Лахлана, в то время как змей предпочел бы поспать.
— Я разбирался с тем, что с годами Владу становилось все хуже, — отвечаю я с гримасой. — Ты сам видел, в каком он был состоянии, было сложно его вернуть, на случай, если ты еще не заметил.
— Почему я выгляжу, как Росомаха60, Коннор? — перебивает нас Уитли.
Я в изумлении таращусь на ее лицо, покрытое волчьей шерстью. Потом замечаю мешковатую тунику, в которую она одета, и рычу себе под нос — она пропитана запахом Лахлана, а не моим. Она не должна носить одежду, принадлежащую кому-то другому, кроме меня.
— Я не знаю, — признаюсь я ей, поднимаясь на ноги и миролюбиво протягивая руки. — Но мы разберемся в этом вместе. Обещаю.
Я возвращаюсь в человеческую форму, чтобы ей было комфортнее, и жду, когда вернется привычная тупая боль. Хмурюсь, когда боль не приходит. Потом у меня отвисает челюсть. Впервые за триста лет я могу сменить форму без боли. Я ошеломленно смотрю на свои голые руки, пытаясь понять, как это возможно.
— О ради бога, верни мех обратно. Я могу выдержать только определенное количество наготы, а у Лахлана нет одежды, — говорит она, прикрывая лицо теперь уже человеческими руками.
Я смотрю вниз на разорванные клочья брюк за тысячу фунтов (прим. 137 425,20 рублей.) с Сэвиль-Роу61 и вяло пожимаю плечами.
— Ну, теперь и у меня ее нет.
— Я и забыл, какими забавными могут быть люди со своей скромностью, — говорит Лахлан со смехом, но я игнорирую его слова.
— Иди сюда, Уитли, — я умоляюще смотрю на нее, протягивая руки. — Обещаю. Больше никаких секретов.
Кот уже выпущен из мешка, и мне нужно ввести ее в курс дела, пока гребаный Фрэнк об этом не прознал.
— Ты не сказал ей, что она твоя пара? — вмешивается Лахлан с укором в голосе, в очередной раз крадя мою гребаную минуту славы!
Я перевожу взгляд на Уитли, которая беззвучно произносит слово «пара», и испуг замирает на ее лице.
— Я еще не успел, — рычу я. — Какого черта ты затащил ее сюда?
Он указывает пальцем на себя.
— А почему бы и нет? Я думал, что она моя предсказанная человеческая пара, ведь она, черт побери, упала в ров, не так ли? — выплевывает он, и его глаза вспыхивают зеленым, когда он указывает пальцем на меня, будто это моя вина, что она моя пара, а не его.
Уитли не подходит ко мне, как бы я ни ни звал ее жестами, и я вижу в ее глазах недоверие. Она выглядит нервной, даже испуганной, и я понимаю, что это целиком моя вина. Могу только представить, что творится у нее в голове. Она человек, смертная. Осознание того, как все это должно ее пугать, разъедает меня изнутри. Мне нужно, чтобы она захотела прийти ко мне, доверилась мне, но она этого не делает, и это убивает.
Я сжимаю руки в кулаки, желая молить ее позволить мне обнять ее, чтобы утешить. Я хочу, чтобы она доверилась мне настолько, чтобы преодолеть это расстояние, но боюсь, что если я сам подойду к ней, она отступит. Или, что еще хуже, снова обратится во время эмоционального всплеска и навредит нам обоим.
Я не знаю, как объяснить, что произошло, когда сам этого не понимаю. Такое никогда раньше не случалось. Я никогда никого не обращал, и, судя по всему, этого вообще не должно было случиться.
Единственное, в чем я уверен — она моя пара. Но, черт возьми, обсуждать это в присутствии Лахлана я точно не собираюсь.
— Почему ты не сказал мне, кто ты? Ликан или как там это называется? — спрашивает она, и меня беспокоит спокойствие в ее голосе.