— Прошу прощения, дамы. — Николас пересадил женщину с коленей на диван, застегнул пуговицы рубашки и пригладил волосы.
— Заходи, Грифф, — крикнул он и встал.
Он как раз заправлял рубашку в брюки, когда вошел Грифф. Брат замер на пороге, непроизвольно разинув рот. Вероятно, его потрясла открывшаяся перед ним картина полного и абсолютного распутства. Или, как Николас любил это называть, вторника.
— Что случилось? — спросил он, поскольку Грифф только открывал и закрывал рот, не произнося ни звука.
— Вот, — наконец буркнул брат и протянул ему лист бумаги. — Я решил, что моим словам ты не поверишь.
Николас развернул лист — это был тяжелый пергамент, который сам по себе придавал написанным на нем словам весомость, — пробежал глазами полные официальных выражений строчки и в немом изумлении уставился на брата.
— Здесь сказано… это делает меня…
Грифф кивнул.
— Да, герцогом Гейджем.
Николас снова опустил глаза на пергамент, словно пытаясь найти в нем объяснение. Оно там действительно содержалось, только Николас никак не мог пробраться через дебри многочисленных «ввиду того, что», «в подтверждение» и «в доказательство».
— Но этого не может быть. Как? — Он взглянул на брата, словно Грифф мог что-то объяснить.
— Судя по всему, был какой-то спор о родословной и линии наследования в одной из ветвей нашего семейства, весьма отдаленной. Но в результате теперешний герцог Гейдж перестал быть таковым, потому что несколькими поколениями ранее имело место двоебрачие. — Брат все объяснил. Замечательно.
Но теперь…
— И герцогство — или как там это называется — переходит ко мне? А как насчет всех прочих родственников, стоящих в очереди на титул?
Грифф покачал головой.
— Это двоебрачие повлияло на многих потомков. Это как война роз, которая началась, потому что Джон Гонт женился на своей любовнице, и это сделало их детей не незаконнорожденными, но…
Николас хлопнул брата по плечу — не сильно, но достаточно чувствительно, чтобы заставить его замолчать.
— Мне сейчас не нужен урок истории. И я надеюсь, что это… — он взмахнул пергаментом, — …не приведет к войне.
— Да, конечно. — Грифф потер плечо и ухмыльнулся. — Хорошо, что ты, а не я.
Николас тряхнул головой.
— Если бы речь шла о тебе, значит, я был бы уже мертв. Так что я тоже очень рад, что это я, а не ты. Но что я теперь должен делать?
Грифф пожал плечами.
— Насколько мне известно, теперешний герцог оспаривает это решение, но, судя по всему, законность — или незаконность, как тебе больше нравится, — на твоей стороне.
Николас нахмурился.
— А как получилось, что обо всем первым узнал ты, а не я?
Брат, похоже, растерялся.
— Но ведь поверенный явился в дом, когда тебя не было, а я был. И я сразу отправился тебя искать, подумав, что ты захочешь узнать об этом сразу.
Да. Все верно. Его брат был в их общем доме и, безусловно, занимался чем-то в высшей степени достойным. А он проводил время здесь в компании сразу трех женщин легкого поведения. Разумеется, это тоже можно считать достойным занятием и утверждать, что все остальные мужчины в мире заблуждаются, ухаживая за женщинами традиционным способом, однако едва ли с этим кто-то согласится.
Николас уже не впервые задумался о том, как получилось, что они с братом такие разные. И, тем не менее, они очень близки. Грифф чувствовал себя абсолютно счастливым, уткнувшись носом в книгу. А он, Николас, испытывал подобные ощущения, только уткнувшись носом в женскую грудь. Лучше в две.
Его старшие сестры — обе замужние — тоже были до мозга костей респектабельными особами, но они были его сводными сестрами, так что не считается.
Он повернулся к женщинам, которые теперь занимались друг другом, и ощутил укол вожделения, увидев, что именно одна делает другой, в то время как третья смотрит полными вожделения глазами.
— Прошу прощения, дамы, но появилось срочное дело, требующее моего внимания.
Все три женщины подняли на него глаза. Их лица выражали откровенное разочарование. Та, что сидела в середине — кажется, ее звали Салли, — промурлыкала:
— Вы уверены, милорд? Ваш друг может ненадолго к нам присоединиться.
Николас покосился на брата, физиономия которого приобрела устрашающе багровый оттенок. Если цвет станет еще на тон темнее, Грифф сможет слиться с обивкой дивана.
— Мне очень жаль, что мы не можем остаться, дамы. Нам действительно необходимо уйти. — Он не хотел без необходимости конфузить невинного Гриффа. Мало ли, какая неприятность могла с ним произойти.