Зябликов сделал перекличку и достал свои бумажки, чтобы начать лекцию.
— Скворцова, — я невольно вздрогнула и подняла глаза на преподавателя, — если что, я принимаю тетради, а не планшеты на экзамене.
— Не беспокойтесь, я перепишу, если так нужно, — думаешь испугал? Я сама кого хочешь напугаю!
— Учтите, распечатать на тетрадных листочках, шрифтом под ваш почерк не выйдет, сразу отправлю на пересдачу.
— Я услышала вас.
М-да, Кирилл Андреевич. Я вам такие лекции сделаю, что придётся в рамку их ставить и потом молиться всю жизнь.
Стрельнув в него злым взглядом (чтоб поперхнулся, ей-Богу), я уткнулась в экран, разминая пальчики. Чувствуется, что они отсохнут к концу пары.
Полтора часа тянулись бесконечно. Перерыва препод не дал, объяснив тем, что если очень нужно выйти, молча выходим по своим делам и так же молча обратно. Главное — его не отвлекать и не разговаривать. Читал лекцию он монотонно, но не быстро, всегда давая время всё записать — хоть на этом спасибо. Когда Зябликов наконец-то кончил, как говорил Шувалов по биохимии, хотелось с облегчением выдохнуть в голос.
— Варь, подвезёшь, плиз? — Настя тут же нарисовалась, не сотрёшь.
— Прости, Настюш, я Марьяну отвожу сегодня, а то она загибается тут всю пару, — легонько толкнув подружку коленкой, чтобы та не выдала меня, я вымученно улыбнулась старосте. — Ты же знаешь, у меня только одно место.
— Эх, ну ладно, до понедельника, девчонки, — скорчив типа милую улыбку, Гондорева быстро удалилась из аудитории.
— Она тебе на бенз скидывала хоть раз за четыре года? — Мы с Лапиной уходили последние.
— Не-а, даже не заикнулась на этот счёт ни разу, по пути же.
— Я тебе счётчик как у таксистов найду на Новый год, — смеясь, мы попрощались с преподом, который терпеливо ждал, пока все соберутся и покинут кабинет.
Отойдя на приличное расстояние, я поинтересовалась у подруги:
— Ну, и как мы с тобой будем выживать этот год с таким «подарочком»? — С Марьяной мы были средний середнячок. Любили отдыхать, сильно не напрягались, часто прогуливали и учили всё в последний день. Также не гнушались пересдачами. Короче, учёбу на пьедестал не ставили, предпочитая жить эту жизнь.
— Не знаю, Варь. Что-то мне подсказывает, даст он нам всем пропердеться...
— Ну пропердеться — не обосраться. Предлагаю, пока посмотреть и принять правила его игры. Может это он нас специально запугать решил, а на деле всё норм будет, — мы вышли из корпуса под мерзкую морось.
— Ну хз. Света Маршакова всё сказала предельно ясно: дьявол в костюмчике Прада, который выебет тебя на любом даже самом маленьком и неважном зачёте, если ты пропустишь хоть одну его пару. Отчисляться на последнем курсе, как-то не комильфо.
— Ну, значит вариант один — подчиняться и пресмыкаться. Взятки же он тоже не берёт?
— Только если твоей кровью…
Конечно, Марьяну мне отвозить не пришлось, её всегда забирал Лёшка — парень подруги. У Молчанова был гибкий график работы, и он со спокойной душой мог всегда уехать из офиса и забрать свою принцессу, когда ей было нужно. А я же девушка самостоятельная и, с недавних пор, свободная, полагалась на себя.
Квартира встретила тишиной и прохладой — родители давно переехали загород, когда я заканчивала одиннадцатый, и оставили двушку, почти в центре, мне, приезжая, может, раз в пару месяцев, чисто навестить да привезти чего-нибудь своего, с огорода. Я не жаловалось нисколько. Втянувшись сразу в самостоятельную жизнь, я была только рада такому решению родителей. Меня никто не опекал, я научилась отвечать за свои проёбы и нести ответственность. Подрабатывая репетитором по химии, у меня были свои деньги, хоть и материальная помощь от родителей всё равно присутствовала. Я нисколько ей не смущалась, потому что выросла в обеспеченной семье единственным ребёнком. У меня всегда были лучшие игрушки, одежда и, самое главное, доверие родителей. Без него я бы давно подсела на что-то и слила свою жизнь в канаву, а так, моей единственной страстью была скорость. Поэтому мотоцикл, поэтому заряженная тачка. Спасибо папеньке. Его увлечения передались по наследству и мне.