— Располагайся, — гостеприимно кивнул он на один из стульев.
С ужасом посмотрев на предполагаемое место для сидения, я приняла волевое решение оставаться на ногах. Пусть даже ноги подгибались от усталости. В конце концов, уж лучше немного постоять, чем рухнуть вместе с этим предметом старины, когда он не выдержит возложенного на него груза. А в том, что стул подо мной непременно сломается, у меня сомнений не было. Я никогда не весила много, а путешествие сделало меня еще более тощей, но даже свой скромный вес я не могла доверить местной мебели.
Вновь подняла голову паника. Мне показалось, что стены сдвигаются вокруг и это хилое строение вот-вот обрушится и погребет меня под собой. Мир съежился до размеров этой крохотной комнаты. Потолок давил на голову. Воздух выкачали. Меня кто-то душил. Великан схватил меня за грудь и выдавливал из меня жизнь по капле.
— … просто дыши… умница, девочка… нет, не смей… еще раз…
В головокружительной круговерти мира я успела выхватывать только отдельные фразы, сказанные спокойным низким голосом. Окружающая реальность сузилась до размеров булавочной головки.
Мгновение, и я вдруг извергаю скудное содержимое своего желудка на траву. Вновь вращение, хаотичные звуки и ощущения.
В себя я пришла когда уже стемнело. Я сидела на крыльце и размеренно дышала, как велел мой новоиспеченный муж. Он сидел рядом, без тени смущения разглядывая мое осунувшееся, покрытое испариной лицо, прилипшие ко лбу грязные волосы.
— Полегчало? — спросил он, заметив, что я вернулась к реальности, и подсунул металлическую кружку.
— Кажется… — прохрипела я и сделала большой глоток. Внутри оказалась вода. Прохладная и свежая.
При мысли о том, что я пью из металлической посуды, да еще и красной в белый горошек, я нервно хихикнула. Никогда прежде не доводилось пользоваться чем-то подобным. Что-то подсказывает: в ближайшее время мне предстоит делать немало такого, что я никогда раньше не делала.
— Сожалею, что доставила неудобства, — безотчетно произнесла я. Подобные формулировки вбивались в меня годами, неудивительно, что в ситуации, когда мозг оказался неспособен работать, всплыли базовые установки.
— Не стоит беспокоиться, ваше высочество, — церемонно склонил голову мужчина.
— Не надо, — жалобно проблеяла я и вновь уткнулась в кружку.
Противно зажужжало в ухе. То ли в левом, то ли в правом. Надеясь избавиться от звона, я слегка встряхнула головой, чем вызвала еще один мучительный приступ тошноты и головокружения. На этот раз удалось обойтись без неприятностей.
— Комары, — пояснил муж, невесть как догадавшийся, что именно стало причиной беспокойства. — Готова пройти внутрь или будешь ночевать под открытым небом?
Казалось, его устроил бы любой ответ. Ему не было дела, где я буду ночевать, и, как ни странно, меня это успокаивало. Такое равнодушие ощущалось привычным. Именно оно дало мне силы подняться и вновь войти в дом, которому суждено стать моим домом.
На сей раз все оказалось проще. Размеры комнаты уже не так пугали. Я все еще чувствовала себя погребенной заживо, но, по крайней мере, теперь могла сопротивляться этому чувству.
— Ты оставила это на крыльце, — прислонившийся к дверному косяку Лаэрт держал в руке знакомую металлическую кружку. — Здесь слуг нет, моя дорогая.
Я неловко дернула плечом, но не произнесла ни звука.
— Ну, ладно. Обживаться будем завтра. Не знаю, как ты, а я ужасно устал и не отказался бы вздремнуть.
— Здесь одна кровать, — произнесла я, словно он этого не заметил. Впрочем, оставалась надежда, что во второй комнате есть еще одна.
— Совершенно верно. Гостей не ждал, так что второй кроватью не обзавелся.
— Я… — так, спокойно, Эйлин, просто скажи это. — Я не хочу спать с тобой.
Произнести это я собиралась твердо и безапелляционно, но получилось жалобно и даже жалко.
— Я тебя и не заставляю, — спокойно ответил Лаэрт. — Я не насильник, моя дорогая. Но кровать у меня действительно всего одна. Где-то на чердаке может быть есть старый матрас, завтра могу поискать, но сегодня уже слишком поздно, чтобы лезть за ним.
* * *
Той ночью я спала на дурно пахнущем одеяле из овечьей шерсти, которым меня снабдил супруг. Несмотря на ужасную усталость, я долго не могла заснуть. Все лежала и думала обо всем произошедшем. Смотрела в темный потолок и размышляла о прошлом и будущем. Ясно одно: я осталась совершенно одна.
В какой-то момент я отчаянно пожалела, что не стала тащить за собой Диглана. Утопающие эгоистичны. Утопающие тянут за собой на дно других. Легко быть великодушной, когда не знаешь, что тебя ждет впереди. Я начинала догадываться, какой будет моя новая жизнь. Я больше не хотела быть великодушной. Возможно, если бы мне представился шанс всё переиграть, я бы воспользовалась совестливостью своего друга, надавила на его чувство чести и оказалась бы под его покровительством. С Дигланом всё было бы легче. Я бы не чувствовала себя такой одинокой. Мой друг лучше подготовлен к жизни, уж с ним-то я не пропала бы. Смогла бы я сейчас отказаться от его помощи, если бы представилась такая возможность? Или связала бы его обязательствами и отняла мечту. Мне хотелось думать, что я сумела бы сказать «нет», но, лежа на вонючем одеяле и прислушиваясь к странным шорохам за окном, я подозревала, что моего благородства не хватило бы на это.