Могут возникнуть и другие вопросы: а точно ли этот рассказ — просто плод воображения душевнобольной женщины? Уж очень хорошо он выстроен с литературной точки зрения. Мальчик в трусах и футболке слишком напоминает ту пятилетнюю девочку, которую родители, по словам Ивана Карамазова, запирали в «подлом месте» за то, что она «не просилась» ночью. У Достоевского не сказано, что девочка была полуголой, но можно представить себе, что раз ее наказывали за ночное недержание, то, наверное, и запирали в ночной рубашке. Распятый ребенок, естественно, вызывает ассоциации с Иисусом, как и было сказано в тексте, но, с другой стороны, Иисус-то в момент распятия был взрослым человеком. А вот в столь популярном в последнее время сериале «Игра престолов» есть распятые дети — целых 163, — их замучили рабовладельцы города Миэрина, за что потом были жестоко наказаны «Матерью драконов» Дейенерис.
Можно обратить внимание и еще на одну деталь — о случившемся рассказывает не московский журналист и не высоколобый эксперт, и даже не солдат с автоматом — на экране «простая женщина», олицетворение «гласа народа». Ей уже совсем недалеко до пушкинского юродивого: «Борис, Борис, Николку маленькие дети обижают. Вели их зарезать, как зарезал ты маленького царевича».
Можно подойти к этому тексту и с другой точки зрения: вынес бы трехлетний мальчик «полтора часа» мучений? Или умер бы от болевого шока через пять минут? Это наводит на мысль о том, что перед нами — хорошо продуманный и придуманный текст, который люди, называющие себя журналистами, вложили в уста не очень здоровой женщины. И текст этот должен вызывать сильнейшие эмоции, воздействовать на воображение, перед которым предстает образ невинно мучающегося ребенка, да еще и отягощенный литературными и киноассоциациями.
Характерно, что «распятый мальчик» буквально за несколько лет стал расхожим примером удачного пропагандистского хода. Так, в американском сериале «Родина» герой — бывший директор ЦРУ — между делом восхищается тем, как тонко люди из ФСБ придумали сюжет про «распятого мальчика», который стал поводом к началу войны на Украине.
Глава 2. «Они» другие
Психологи давно заметили — чем более напряженная и нервная обстановка в городе, стране или мире, тем больше люди склонны искать врагов, и в этом ситуации те, кто не похож на других, легче всего вызывают подозрение. Это дает власть имущим прекрасную возможность — объяснить, что в проблемах страны виновата не власть, не разваливающаяся экономика, не коррупция, а вот эти «они», те, кто хотят нам вредить — американцы, масоны, евреи, коммунисты, тамплиеры.
Йозеф Зюсс Оппенгеймер был, судя по всему, необычайно талантливым человеком. Он родился в 1698 году в Гейдельберге, и бóльшая часть возможностей была для него закрыта. Евреи в Германии не могли владеть землей, не имели прав вступать в объединения ремесленников, не говоря уж о военных занятиях. Фактически единственной сферой занятий для них была торговля и финансы — отсюда хорошо известный всем образ злобного еврея-ростовщика. Отец Зюсса был сборщиком налогов и явно небедным человеком, так как нам известно, что юноша побывал в Амстердаме, Вене и Праге, где, очевидно, учился — подробностей мы не знаем. Однако уже к тридцати годам он был известным финансистом, а позже — «придворным евреем» Карла-Александра, наследника герцога Вюртембергского. Когда Карл-Александр стал герцогом, возвысился и Зюсс, которого те, кто оказывались ему должны, злобно называли «евреем Зюссом». Зюсс был назначен финансовым и политическим советником герцога и практически управлял за него страной. Вюртемберг находился в тяжелом положении — страна была совершенно разорена, да и личные финансы герцога оставляли желать лучшего. Зюсс действовал жестко, порой безжалостно, но очень продуманно — он явно читал труды лучших экономистов того времени и проводил политику в соответствии с их идеями.
Его главной задачей было сосредоточить в руках государства как можно больше денег. Для этого он основал в Вюртемберге табачную, шелковую и фарфоровые мануфактуры, установил высокие налоги, продавал за деньги государственные должности. Все это не вызывало к нему большой любви. К тому же Зюсс продавал права на торговлю солью, кожами, вином… кому? Естественно, «своим», евреям, рука руку моет. Подождите-ка, а были ли в Вюртемберге нееврейские торговцы, которые взялись бы за такое дело? Сомнительно. Но это никого не волновало — ясно, что Зюсс просто обязан был покровительствовать «своим». А уж то, что он сам торговал драгоценными камнями, зарабатывал на лотереях и даже взял в аренду Вюртембергский монетный двор, только усиливало ненависть к нему.