София молча кивнула. Она была почти уверена: если бы герцог Гривз собирался сделать ее своей любовницей, то прямо бы сказал об этом. К тому же большинство из его женщин были богатыми, независимыми и благородными. Или же настолько популярными в светском обществе, что их происхождение не имело значения. Конечно, и она, София, была независимой, однако похвастаться знатным происхождением не могла. И уж, конечно, она не была ни богатой, ни популярной.
Невольно поморщившись, София постаралась отогнать эти мысли. И вообще, почему она вдруг задумалась о своих шансах стать любовницей герцога? Между прочим, еще две недели назад она считала, что правила высшего общества к ней не относятся. Оказалось, что она ошибалась. И теперь даже слухи о том, что она стала любовницей герцога, могли сильно осложнить ее жизнь.
— Вы чем-то обеспокоены? — спросил Адам. — Может, вам нужны гарантии вашей безопасности?
София усмехнулась.
— Ваша светлость, я выжила среди льда и индюшек. Неужели вы считаете, что после этого я боюсь вашего дома?
— Зовите меня Адам. Или хотя бы Гривз. В конце концов, мы оба барахтались в холодной воде среди индеек.
Адам?.. Странно, что такое имя принадлежало человеку с репутацией ловкача и хитреца. Тем не менее оно очень ему шло. И сейчас он смотрел на нее так, как будто читал ее мысли. «Нет-нет, этого он, конечно же, не может…» — успокаивала себя София.
— Знаете, а я ожидала увидеть здесь леди Элен Бреннан, — решилась она сказать, когда они наконец прошли в галерею.
Герцог какое-то время молчал, потом произнес:
— В самом деле? Очевидно, вы не знаете, что Элен недавно вышла замуж за лорда Кранделла и переехала в Суррей.
Она действительно не знала этого. После того как сезон закончился, большинство постоянных гостей клуба «Тантал» покинули Лондон.
Девушка в смущении молчала, а герцог между тем продолжил:
— Вы, наверное, спросите: а рад ли я за нее? — На скулах у него заходили желваки, и София решила, что Гривз сейчас посоветует ей не лезть не в свое дело или же отправит ее в Ханлит еще до наступления темноты. — Так вот, я немного огорчен, но вместе с тем восхищаюсь ее коварным умом, о котором я и не подозревал. А Кранделл… Он, конечно, болван, но он — безумно богатый болван.
София кивнула, мысленно задаваясь вопросом: «Но зачем же выходить замуж за болвана, если есть хоть какой-то шанс этого избежать? А впрочем… Ведь иногда у девушки не остается выбора…»
— Так что в общем-то… Да, можно сказать, что я рад за нее. Слава богу, она сбежала от скромного герцога и отхватила состояние, которому позавидовали бы некоторые королевства, — добавил Адам, явно раздосадованный поведением бывшей любовницы.
София тихо вздохнула.
— Не думаю, что леди Элен имела что-то против вас лично. Просто у нее была определенная цель, и она ее достигла, вот и все. Некоторые девушки в конце концов обретают счастье.
— Вам что, не нравится работать в клубе? — спросил герцог.
— Нет-нет, мне очень нравится там работать, — возразила София вполне искренне. К горлу подкатил комок при мысли о том, что ей, возможно, придется покинуть «Тантал». — Диана, леди Хейбери, спасла многих из нас. Наверное, это не было ее целью, когда она открывала свой клуб, но сейчас она действительно понимает, что «Тантал» жизненно важен для девушек, работающих там.
Понимая, что слишком уж разоткровенничалась, София умолкла и стала рассматривать портреты на стене. В середине галереи она остановилась, засмотревшись на один из портретов — совсем небольшой, да и рама была довольно простенькая. Но этот портрет так и притягивал взгляд. Неулыбчивый молодой человек лет двадцати стоял в комнате, похожей на гостиную. Одной рукой он опирался на каминную полку из красного дерева — в камине горел огонь, — а у ног молодого мужчины лежала пара гладкошерстных охотничьих собак. И светло-серые, почти бесцветные, глаза смотрели на нее с портрета, словно гипнотизируя. Под этим взглядом София вдруг почувствовала себя неуютно.
— Майкл Артур Басвич, девятый герцог Гривз, — пояснил десятый герцог, в этот момент уже стоявший рядом с девушкой.
— Кто его нарисовал? — спросила София.
— Я считаю, что Гейнсборо, но не все с этим согласны.
— Значит, художник не известен?
— Некоторые люди говорят, что только дьявол мог нарисовать что-то столь обескураживающее. Но они не учли одного: дьявол не художник. — Герцог вздохнул и добавил: — Мой отец умер одиннадцать лет назад, но ему до сих пор удается досаждать мне.