— Но вы же этого не знали, когда я только приехала сюда. Вы считали меня… шокирующей и относительно безвредной, верно?
Адам невольно рассмеялся.
— Да, верно, мисс Уайт. Вы удивили меня своим остроумием и сарказмом, — он поднял бокал вина в ее честь, — но это был приятный сюрприз.
— Благодарю вас, милорд. — София улыбнулась. — Но когда остальные ваши гостьи приедут… Я прошу вас помнить о том, что у меня есть гордость и сердце, которое жаждет любви точно так же, как и сердца благородных леди. Пожалуйста, постарайтесь не слишком огорчать меня, когда начнете сравнивать…
Ему ужасно хотелось сказать, что она, София, скорее всего, будет самой интересной из всех приглашенных женщин и что ей не о чем беспокоиться. Но он тут же понял, что это было бы не только неуместно, но и довольно жестоко. Да, София Уайт была самой интересной, умной и красивой, однако она была дочерью горничной, и от этого факта им обоим не отмахнуться — даже если бы очень захотелось.
— Я сделаю все возможное, — сказал Адам, — если вы, в свою очередь, не проболтаетесь о наших бильярдных ставках.
— Согласна, — тут же кивнула девушка.
Обед продолжился прекрасной жареной олениной. София и Адам вели непринужденную беседу об опасностях их пари в сочетании с горячительными напитками, когда двери в столовую внезапно распахнулись. И в тот же миг в комнату вбежали два темно-коричневых пса.
— Проклятье! — Герцог вскочил на ноги. — Брут, Цезарь, назад!
Два огромных мастифа остановились по обеим сторонам от Софии, и их головы оказались на несколько дюймов выше ее локтей. Адам направился к собакам, надеясь, что они не слишком испугали гостью.
— Прошу прощения, — пробормотал он, мысленно проклиная того, кто их выпустил. И он прекрасно знал, кто был этим человеком.
— А кто из них кто? — спросила София, протягивая руку к зверю слева от нее.
— Этот пес — Цезарь. У него белое пятно над глазом, — ответил Адам. «Может ли хоть что-то напугать эту девушку?» — добавил он мысленно.
— На портрете рядом с вашим отцом действительно изображены собаки, а эти… — София улыбнулась. — Они скорее похожи на лошадей.
Цезарь обнюхал руку девушки, и она погладила пса по лобастой голове. Мастиф в ответ завилял хвостом.
— Ну, какие лошади?.. — Адам тоже улыбнулся. — Максимум пони. На самом деле это мастифы. Одна моя знакомая купила их для меня еще щенками два года назад. Не думаю, что она знала, что это за порода. — Констанция Бьери вообще редко о чем-либо думала. Подобная особенность делала ее отличной любовницей и ужасной собеседницей, так что их отношения продлились недолго. — Полагаю, она их купила только потому, что видела похожих на этом проклятом портрете.
— Какие они милые! — воскликнула София. — Если, конечно, не съедят меня, как только я повернусь к ним спиной.
— Если не умрете от умиления, то вы в полной безопасности, — заверил гостью герцог.
София встала со стула и опустилась на колени рядом с собаками. Адам наблюдал, как она ласкала двух псов размерами чуть ли не с пони.
— Я должен был догадаться, что ваш характер соответствует вашим волосам, — пробормотал он себе под нос.
— Что вы сказали? Простите, я не расслышала, — проговорила девушка.
— Я сказал, что вы — настоящая укротительница хищников. Видите ли, я забыл, как вы гладили львят в зверинце Тауэра. Но эта парочка, должно быть, не такая впечатляющая, как детеныши льва.
— Нет-нет, они замечательные… — проворковала София. — Ведь они такие красивые мальчики!..
— В таком случае они смогут присоединиться к нам во время нашей утренней прогулки верхом.
Через несколько минут София выпрямилась; причем Адам, помогая гостье подняться, предложил ей руку. Пальцы девушки были теплыми, а ее присутствие, казалось, согревало и освещало всю комнату.
Это поместье всегда было очень холодным и довольно мрачным местом, и Адам считал, что Гривз-Парк являлся отражением его холодной расчетливости, до сих пор служившей лишь во благо и ему самому, и его кошельку. Но теплота — ее теплота — оказалась очень даже привлекательной.
— А эти большие парни путешествуют вместе с вами? — спросила София, осторожно высвобождая свою руку из его ладони. — Я что-то не припомню, чтобы Китинг говорил о них, когда гостил у вас в Лондоне. А ведь они кажутся довольно запоминающимися…
— Они великоваты для дома в Лондоне и пугают моих гостей. — Даже Констанция вскрикнула и выбежала из комнаты, когда впервые увидела подросших собак.
Искоса посмотрев на герцога, София с улыбкой сказала: