И вот, нежданно-негаданно всё это баловство принесло плоды. Подопечные Утдая ухитрились двое суток назад поймать чьи-то переговоры. Разумеется, ни слова не поняли, но тенхорабитствующему палеовийцу хватило самого факта такого радиоперехвата, чтобы бросить все дела и неотрывно сидеть возле приёмника. И уж у него-то проблемы с языком не возникло. Из уловленных обрывков радиодепеш тюленелов быстро понял: пожаловали соплеменники. Что не сулило ничего хорошего. Потому он сразу же доложил Ванимую. Ну а тот в свою очередь тут же приказал отправить письмо с отчётом Айтота Сонаваралинге-таки.
Поймать Утдаю удалось немного – но хватило, чтобы понять, что в сторону Пеу движется соединение палеовийских кораблей. Расстояние на момент обнаружения можно оценить от тысячи километров или ближе, состав эскадры непонятен, но не меньше трёх вымпелов. Из них – два «Далекоплывущих» (номер восемь и какой-то неустановленный). С остальными кораблями – полная неясность. Но что именно по нашу душу следуют – это точно.
Разумеется, после таких известий послеобеденный отдых отменяется. У самого меня аппетит как-то резко пропадает – с трудом запиваю кислым ягодным морсом уже умятую «курятину», и начинаю подгонять сопровождающих, дабы быстрее закруглялись.
Выбравшись на дорогу, отрываюсь от остальных, таща за собой Ипаля. Мои орлы отстали на полсотни шагов, место открытое – кругом деревенские поля, вдоль дороги кусты низкие, так что подслушать никто не должен. Ввожу экс-подлейтенанта в курс. Тот моментально проникается серьёзностью ситуации.
Да, не вовремя пожаловали тюленеловы с повторным визитом: промышленность в зачаточном состоянии, кремнёвыми ружьями даже «макак» ещё полностью не вооружили; создание полноценной армии только начинается – полгода назад развернули первый цаб «регои-макаки», чуть больше трёх месяцев – второй. Да и через ополчение прогнать успели меньше половины мужского населения твёрдо контролируемых мною племенных областей. Молодёжь, конечно, за последние полтора года практически вся успела пройти месячные курсы обучения военному делу на новый лад, а вот те, кто постарше, затронуты была весьма выборочно.
Давно так не бегал – наверное, с карательной экспедиции в Болотный край. В общем, до Нового Порта добрались мы за полдня. Там уже стоит фошхет Чиншара-Шудо. Впрочем, до отплытия, сказал капитан, почти «стража» – пока погрузят накопившуюся медь. Потому, дабы не терять времени, решаю проинспектировать артиллерийские батареи. Выбираю в качестве объекта проверки восточную, она же «левая» – именно там стоят все снятые с захваченного «Далекоплывущего» орудия и станковые пулемёты. Ипаль следует за мной.
Командующий артиллеристами усатый палеовийский унтер залихватски отдаёт мне честь на флотский манер. Моего спутника он приветствует небрежным кивком головы. Бывший подлейтенант старательно сохраняет каменное выражение лица. Я мысленно ухмыляюсь: отношения между этими двумя, мягко говоря, оставляли желать лучшего.
Когда полгода назад старший наводчик корабельной артиллерии Рикай Тилтак вдруг обратился через своего бывшего непосредственного начальника с предложением занять должность инструктора-командира орудийных расчётов, меня сразу же заинтересовали мотивы такого поступка: тенхорабитом этот унтер-офицер не являлся точно, относясь к Людям Света И Истины с плохо скрываемым неодобрением; изменение собственного положения в обмен на сотрудничество, по большом счёту, ему тоже особо не нужно – и так неплохо устроился, обслуживая и потихоньку совершенствуя в оружейных мастерских те станки на ручной тяге, что уже имелись. Потому я устроил ему при посредничестве подлейтенанта форменный допрос.
Усач тридцати с небольшим лет пустился в объяснения насчёт своих политических убеждений. К сожалению, наличных познаний молодого офицера в папуасском и вохейском катастрофически не хватало для нормального изложения взглядов наводчика-артиллериста. А может, дело в отсутствии в этих языках подходящих терминов. Потому гарантии, что понять мне удалось всё точно, совершенно никакой.
В общем и целом, Рикай Тилтак много лет состоял в каком-то запрещённом и тщательно законспирированном пеноде. Название партии состояло из целых шести слов, среди которых мой слух выловил явно ирсийского происхождения «социалистический» и «демократический». Шитферу, когда его бывший подчинённый раскрыл свою партийную принадлежность, прореагировал в стиле «И ты, Брут» – видно, партайгеноссе орудийного наводчика не в такую уж диковинку на Северном архипелаге, хотя у рядового обывателя их программа вызывает недоумение, переходящее в неприязнь.