Сам же запоздало подумал, что не следовало оставлять Тукоя в тюрьме: прихвати мы его с собой, можно было бы вытрясать по ходу пьесы дополнительную информацию, выяснить которую упустили, да и мои враги, заявившиеся туда, не знали бы точно, что там случилось, и времени у нас сейчас было бы больше. А так, уже прошёл целый «гонг», а мы ещё и не начали действовать. Писца запросто могли уже найти, и фактор внезапности будет утрачен. Ну, да ладно, будем исходить из того, что противник ещё не в курсе – не каждый же час в спецСИЗО наведываются курьеры или кто-нибудь из приспешников достопочтенного регоя. А визиты в те стены непричастных к заговору тем более редкость.
-Ласуне, распорядись – приказывает младший лейтенант.
-Тагор – обращаюсь к своему ручному «дикому гусю» – Распредели своих воспитанников по тем группам, которые Ласуне соберёт. И надо прикинуть, кого из заговорщиков брать в первую очередь.
-Думаю, тех, кто повыше рангом да ближе всего находится.
-Это понятно – соглашаюсь – Вот только почти все из упомянутых Тукоем сейчас на службе пребывают, в окружении подчинённых, которым может не понравиться, если их начальников будут хватать и непонятно куда уводить.
-Тут почти половина из заговорщиков к столичной Управе порядка и благочиния относится. Так что можно заявиться туда.Пагукусуме среди участников Тукой не упоминал – предложил Длинный – И вызывать их к начальнику, где и допрашивать на предмет сообщников. А если же Пагукусуме тоже причастен, попробуем его самого скрутить и от его имени действовать. Я в Управу самолично отправлюсь.
-Хорошо, действуйте – соглашаюсь. План попахивает авантюрой, но зная Паропе, можно ожидать, что у него может и получиться. Как не хочется избежать распыления ограниченных сил, находящихся в моём распоряжении, но придётся: от марша всем цабом по улицам Тенука толку немного, а сидя здесь, тем более, ничего не добьёшься.
Длинный с Тагором и Ласуне отправляются тасовать воспитанников Обители Сынов Достойных Отцов с ополченцами по командам и ставить перед ними задачи. Мне, сидя под «штабным» навесом, только остаётся наблюдать, как, получив наставление, очередная «спецгруппа» бодро топает в сторону ворот части. Глупо, конечно: всё теперь в руках мальчишек и бойцов из самодеятельности, пардон, самообороны.
Последняя группа ополченцев под командой пары кадетов как раз получала задание, когда явился, наконец-то, Комусилети. Про то, что расположение вверенной ему части удостоил своим посещением сам Сонаваралингатаки, лейтенант был уже в курсе – вряд ли посланный по его душу гонец удержался и не оповестил отца-командира о визите столь высокопоставленного лица.
По-военному коротко поприветствовав вашего покорного слугу, Комуси уставился на меня, ожидая дальнейших распоряжений.
-Измена, летинату – сказал я просто. Офицер сразу построжел лицом.
-Кто? – выплюнул он.
-Во главе заговора регой Кахимуй – отвечаю – Но не все заговорщики известны. Потому я пришёл сюда, будучи уверен, что среди Людей Света и Истины, каковые составляют большую часть командиров и бойцов твоего цаба, злоумышляющих против меня и типулу-таками нет.
Упоминая Солнцеликую и Духами Хранимую, невольно поморщился. Надеюсь, молодой офицер не обратит внимания на это.
Олокулети, дождавшись, пока я замолчал, добавил: «Мы уже отправили пришедших с Сонаваралингой-таки старших учеников Обители Сынов Достойных отцов и тех бойцов, что были под рукой, арестовывать установленных злоумышленников». Отмечаю про себя очередной «палеовизм» в речи замкомбата: глагол, образованный от заметно исказившегося при переходе через два языка «арест». Если такими темпами и дальше пойдёт, то буду выглядеть со своим избеганием заимствований из русского-икарийского замшелым ретроградом. Хотя, небось, получившая образование у заморских учителей молодёжь так вашего покорного слугу и воспринимает.
Комусилети благосклонно пожал плечами: дескать, одобряю. Так что последняя «спецгруппа» отбыла уже с его санкции. Теперь мне оставалось ждать возвращения кадетов с приданными им бойцами да смотреть, как в расположение части подтягиваются оторванные от своих занятий ополченцы.
Сидя в плетёном кресле под «командирским» навесом, от нечего делать рассматриваю деловито снующих ремесленников и мастеровых с бумажной мануфактуры, которые и состояли в Сто двадцать седьмом цабе. Вроде бы люди, как люди: папуасы с небольшой добавкой заморских мигрантов, по большей части в шортах и блузах из некрашеной ткани, ставших уже обычными для горожан Пеу. Ну, разве что «солнечные круги» болтаются на шеях почти у всех. И не скажешь, что здесь, согласно полицейским рапортам, гнездо коммунистов-уравнителей (не путать с традиционными туземными первобытнообщинными) и потенциальных революционеров.