— Я… — начала Фейт.
— Ступай, — приказал Люциус.
Фейт убежала. Хоть бы она сообразила привести врачей!
— Чертовы переломы, — простонал Люциус с искаженным от боли лицом и вновь сжал мне руку. — Побудь рядом, ладно?
— Я никуда не уйду… — Я тщетно пыталась унять дрожь в голосе, спрятать свой страх.
Изо рта Люциуса скатилась капля криви, и я еле сдержала слезы. Похоже, все плохо — открылось внутреннее кровотечение. Трясущимися пальцами я вытерла алую каплю, и на его щеку упала моя слеза. Я и не заметила, что плачу.
— Не надо. — Люциус поймал мой взгляд. — Помни, ты из королевской семьи!
Я сильнее сжала его руку:
— Я не плачу. Держись.
Он пошевелился и вздрогнул:
— Ты же знаешь… не так легко убить вам…
Неужели Люциус даже сейчас утверждает, что он — вампир? Я не верила, что он не может умереть.
— Лежи тихо.
Хоть бы Фейт сообразила…
— Моя нога, черт! — Он закашлялся.
Кровь. Много крови. Слишком много крови. Возможно, у него повреждены легкие. Нам преподавали основы первой помощи, и я немного знала о несчастных случаях. Я вытерла губы Люциуса рукавом, но только еще больше размазала кровь по лицу.
— Помощь скоро придет, — пообещала я.
Не будет ли слишком поздно?
Повинуясь инстинкту, я погладила Люциуса по темный волосам. Его лицо разгладилось, дыхание замедлилось. Я оставила руку у него на лбу.
— Джесс? — Он искал взглядом мои глаза.
— Помолчи.
— Я думаю… ты заслужила… победу.
Несмотря ни на что, я судорожно рассмеялась и поцеловала его в лоб. Так вышло само собой.
— Ты тоже.
Он закрыл глаза. Казалось, он вот-вот потеряет сознание.
— Джесс.
— Тихо.
— Не позволяй им ничего делать… с Чертовкой, — выдавил Люциус, тяжело дыша. — Она ни в чем… не виновата. Просто испугалась хлыста…
— Я попробую, — пообещала я, зная, что ничего не получится. Жить Чертовке оставалось недолго.
— Спасибо, Антаназия… — едва слышно промолвил он.
За конюшней послышался шум колес. Я вскрикнула от облегчения: Фейт вызвала «скорую»!
Увы, к нам подъехал папин фургончик. Из машины выскочили перепуганные родители.
— Отвезите меня домой, — попросил Люциус, ненадолго придя в себя. — Вы же понимаете…
Мама резко обернулась.
— Открой фургон, — приказала она мне.
— Мам, нужна «скорая»!
— Джессика, делай, что говорят.
Я зарыдала и неохотно подчинилась. Что происходит? Мне совсем не хочется быть виновной в смерти Люциуса!
Родители осторожно уложили Люциуса в машину. Он застонал, так и не приходя в сознание, Я хотела залезть следом, но папа удержал, меня. Рядом с Люциусом опустилась мама.
— Оставайся здесь, потом расскажешь, что произошло, — приказал мне отец. — Всем говори, что Люциуса отвезли в больницу.
— А куда вы его повезете?! — встревоженно спросила.
— Объясни, что с ним ничего страшного не случилось, — продолжил отец, не отвечая на мой вопрос. — Да, и лошадью займись.
Нет, это уже чересчур! Что, если родители не отвезут Люциуса в больницу, а он умрет? Их призовут к ответу, обвинят в преступной халатности или в убийстве… Фейт знает, что Люциус изувечен. Во избежание судебных исков устроители соревнований проверят, отвезли ли Люциуса в больницу. Что задумали родители? Их ведь могут посадить? И ради чего? Нет никакого смысла прятать Люциуса от врачей.
Спорить не было времени — Люциусу нужны покой, тепло… и врачи, которые знают, что делать с переломами, раздробленными ребрами и пробитыми легкими. Только бы отец не стал поить его экспериментальным травяным отваром на нашей кухне!.. Меня сковал ужас: а вдруг родители и вправду хотят лечить Люциуса народными средствами?
Папин фургон проехал через парковку быстро, но стараясь не возбуждать подозрений и не слишком трясти несчастного Люциуса.
Облако пыли скрыло их из виду, рядом со мной появилась Фейт, Она уже успокоилась, хотя ее глаза покраснели от рыданий. С напряжением в голосе она спросила:
— Как думаешь, он…
— Все будет в порядке, — неожиданно легко солгала я, стараясь убедить Фейт. От этого зависела не только жизнь Люциуса, но и судьба моих родителей. — Он не так сильно покалечился, как кажется на первый взгляд.
— Правда? — с сомнением спросила Фейт. В ее взгляде читалась надежда, Я поняла, что она пытается мне поверить. В конце концов, ей не хотелось быть виноватой в травмах Люциуса — или в его смерти.
— Он даже смог сесть… — Я с усилием взглянула в голубые глаза Фейт. — И пошутил.
Напряжение сошло с ее лица, и я поняла, что она мне поверила: ей слишком хотелось избавиться от чувства вины.