Сколько их еще будет? Дюжина? Две? Или сотня?
Старуха допила свой отвар и принялась переставлять баночки. Я только теперь обратила внимание, сколько их тут было расставлено: зеленые, желые и красные смеси, какие-то жидкости и вязкие субстанции, склянки и бутыли, банки и коробочки...
— А нет ли у вас какого-нибудь чая... — забормотала я.
— Какого?
— Вы ведь сказали, что мята — простой напиток... А есть ли у вас... сложные?
Старуха снова уперла в меня свой жуткий острый взгляд и ухмыльнулась.
— Ты напрямую говори, деточка, чего тянуть?
— Каких-нибудь успокоительных травок, — залепетала я, сама еще не понимая, о чем прошу.
Чего только эта старуха, наверное, в своих висячих садах ни выращивала! Где лоза, там и почва для других растений... Жаль, в темноте всего сада не разглядеть, но откуда же иначе у старухи все эти склянки?
— Снотворных?
— Нет-нет, — замотала я головой, — успокоительных.
Вот если бы Арон поумерил свой пыл!
— Тебе для себя или для кого другого? — хитро улыбнулась старуха.
— Для... другого, — покраснела я.
Вот ведь выдумала — и как я его опою?
— Ну, смотри, — качнула головой старуха. — Дело-то такое... Опасное.
Я дрогнула, но старуха уже продолжала:
— Одна ложка — усмирить быка. Две — чтобы бык спал, как теленок. Три — чтобы бык испустил дух.
Она подтолкнула мне бутылек с сизым порошком.
— Нет-нет, — ужаснулась я. — Я столько не возьму! Мне бы только... усмирить.
Старуха фыркнула.
— Дело твое.
Она откупорила бутылек, выудила склянку поменьше и отсыпала в нее немного порошка.
— А это... — я сжала склянку дрожащими пальцами. — Это ему не повредит?
— А ты бы огорчилась?
Старуха все буравила меня своим взглядом и буравила.
А правда ли она дочка давно почившего садовника?..
— Я не хочу... навредить, — выдавила я.
— Тогда не навредишь.
Старуха отвернулась, встала, зашаркала к своей лежанке и принялась разбирать постель. Наверное, это означало, что мой визит подошел к концу.
— Я тогда... Тогда пойду?
Я вскочила с места, все так же крепко сжимая склянку. Недопитую чашку я оставила на столе.
— Иди, деточка.
Старуха не обернулась.
Обратно я бежала, не разбирая дороги. И вот чудо — нашла свои покои, не заплутав.
Как будто меня какая-то магия вела...
А я чувствовала себя почти волшебно. Уж завтра с Ароном все будет по-другому!
Глава 5
Я расспросила Мариссу и узнала, что у принца слабость к красному мидарскому. Вино по моей просьбе принесла Рикка, а я подготовила поднос с бокалами и кувшином. Хорошо, что хватило ума не развести порошок сразу... Я переложила смесь в тканевый кисет и спрятала его в рукаве: так я могла высыпать порошок в любой удобный момент.
Но Арон назавтра не пришел.
И через день тоже, и через два.
Я забеспокоилась. С одной стороны, я радовалась тому, что мое тело наконец-то отдыхало. Никто к нему не прикасался, не мял мои груди, не дергал за волосы. С другой стороны, я подготовилась к новой атаке, а враг попросту не явился.
Подумать бы не могла, что так захочу видеть Арона...
Меж тем Марисса обрадовала меня внезапной вестью: готовился званый ужин «средней пышности», и мне надлежало на него явиться. Будет ли на вечере Арон, я так и не поняла: об этом не знала ни Марисса, ни фрейлины, ни горничные. Правда, Фрина потом все же обмолвилась:
— Он ведь пока в отъезде, милая. Как жаль, что вы не знали. Я думала, что муж с женой ближе...
Была ли это тонкая издевка или Фрина и вправду меня пожалела? Теперь я не сомневалась, что теплые чувства герцогини — одна сплошная подделка.
— И куда же он уехал?
— О, я не знаю, дитя. Я ведь не его секретарь...
— А кто его секретарь?
Я решила идти до конца. Должна же я знать, где мой законный муж!
— Господин Маркенн, но он тоже в отъезде... Довольно логично, впрочем. Если принц уехал по делам, то секретарь ему понадобится...