— Представить себе не могу, чтобы Арон залез на яблоню. Впрочем, и не особенно хочу.
Виконт улыбнулся, и я ответила ему тем же.
Глава 9
Милой болтовне с виконтом пришел конец, когда вернулась Марисса. Она, как и прежде, встала за моей спиной, поминутно наклоняясь и поправляя меня за очередную оплошность. Я прикусила язык, боясь, что Ланса не смутит присутствие моей наставницы, но и он тоже замолчал. Только поглядывал на меня время от времени, и теперь мне казалось, что мои навыки дворцового этикета критикуют уже двое.
Аппетита у меня почти не было, и к пятой перемене блюд я едва прикасалась к приборам. Марисса шипела мне в ухо, что каждое яство нужно хотя бы попробовать, и я покорно накалывала один-единственный кусочек, без интереса жевала его и откладывала вилку в сторону.
Несмотря на распахнутые окна, в зале от обилия гостей было душно, как в парной. Ярко горели свечи, полыхали начищенные ножи, канделябры, золоченые спинки кресел. Блюда все сменялись и сменялись бесконечным потоком. Я смотрела на разрисованных, перепудренных, ярких, как птичьи перья, дам, потом переводила взгляд на лощеных, элегантных мужчин, и все это многоцветье мешалось перед глазами, закручивалось вихрями, скакало в бешеной пляске. Я уже не понимала, от чего у меня кружится голова: от обилия ли красок, тычков Мариссы или внимательного взгляда виконта.
Выйти из-за стола посередине ужина я бы не посмела — а как хотелось! Марисса твердо разъяснила мне раньше: нельзя покидать стол посреди вечера. Нельзя вставать, пока сидит император. Даже если очень нужно. Особенно если очень нужно.
— Ты же не хочешь, чтобы зашептались о твоей невоздержанности? И есть, и пить нужно в меру. Провести вечер, как полагается воспитанной даме — тоже искусство, — объясняла она мне.
В это искусство не входило посещение туалетных комнат. Не могло леди и замутить — это ведь неприлично! А если леди упала посреди застолья в обморок — не избежать осуждающих взглядов.
Но в ушах звенело все громче. Я едва разбирала, что ставят передо мной лакеи: второе или десерт? Марисса повысила голос. Приборы не звякали — они грохотали. Платья не шуршали — они скрипели и визжали, как будто не из шелков были пошиты, а из ржавых листов металла.
— Что с вами, Таллия?
Я с трудом повернулась. Виконт смотрел на меня озабоченно; от прежней веселости не осталось и следа.
Я мотнула головой, попытавшись улыбнуться — все хорошо! Но зал покачнулся, стол накренился, бокалы посыпались, не отрывая от скатерти ножек.
— Вам нехорошо? — бормотнула в другое ухо Марисса.
Тон у нее был неудовлетворенный: я ее разочаровала.
Я хотела было сказать, что все в порядке, но зал дрогнул еще раз, да так, что свечи полыхнули искрами.
— Извольте сесть прямо, — шипела Марисса. — Терпите. Сейчас принесут воды.
Краем глаза я увидела, как плывет лакей: на подносе графин с прозрачной водой, а в ней — лимонные дольки с листочками мяты. Все это колышется, и при каждом шаге кубики льда стукают о стенки графина. Я перевела взгляд на лицо слуги: равнодушно-вытянутое, пустое, бесполезное.
Ему плевать, кому и что он подносит. Вода занемогшей леди или отравленный суп — это все одно, все неважно.
От дурной мысли стало смешно. Отравленный суп? А может, меня захотели сжить со света? Но полгода еще не прошло, и времени у меня в избытке. Или я так не понравилась императрице, что она решила избавиться от меня пораньше? Но не таким же очевидным способом!..
Потом я ощутила чье-то прикосновение. Мою руку сжали, потом куда-то потянули. Как в тумане я заметила, что платье мое оторвалось от кресла, и юбки больше не сжаты подлокотниками. Подол тащился по паркету, как увядший лепесток. Я смотрела, как удаляется тарелка с закуской, к которой я едва притронулась, как мелькают и чадят от движения огоньки свечей. Кто-то из гостей обернулся, запрыгали веера, потянулся сквозняком шепоток.
А потом двери захлопнулись, и зал отрезало. Я выдохнула с облегчением.
— Негодная девчонка, — шептала откуда-то сбоку Марисса. — Поверить не могу...
— Разве вы не видите, что принцессе плохо? — зазвучал справа голос виконта.
Я приободрилась. Попыталась развернуться, чтобы посмотреть на него, но тело не слушалось. Я едва переставляла ноги, а меня все куда-то тянули и тянули.