Кажется, мое недомогание затянулось... Но что со мной?
В этот раз я чувствовала себя куда лучше, чем прежде. Ноги уже не дрожали, а легкие не спирало от пары лишних шагов по комнате. Я все еще была очень слаба, но телу хотелось двигаться, и возвращаться в кровать мне не хотелось.
Я дернула за кисть, вызывая служанку и присела на софу у камина. Но от его тепла мне тоже скоро захотелось убежать, и я встала, чтобы распахнуть окно. Ночная прохлада ворвалась в душно натопленную комнату, и я глубоко вдохнула.
Сзади зашуршали шаги.
— Вызывали?
Я обернулась. Служанка присела в поклоне и подняла лицо. Я думала, что увижу Рикку или одну из других веселых молоденьких служанок, которых приставили ко мне с первого моего дня во дворце. Но эта женщина оказалась куда старше, и в темноте под ее чепцом мне почудились уродливые морщины древней старухи.
— Вызывали? — проскрипела она, делая шаг вперед.
Свет от камина упал на ее лицо, и я обмерла.
На меня смотрела та самая старуха из башни с висячим садом.
Глава 10
Но стоило мне моргнуть, и старуха исчезла.
Из-под чепца мне улыбалась одна из молоденьких горничных, и на лице ее играли тени. Морщины мне только привиделись.
Я моргнула, присела на софу и выдохнула.
— Так что изволите, Ваше Высочество? — переспросила служанка.
Голос у нее был и вправду низкий, но совсем не скрипучий, как мне почудилось раньше.
— Мне бы... — выдохнула я.
По телу снова разлилась предательская слабость. Зашумело в ушах, в глазах отчего-то защипало.
— Вы бы прилегли, дорогуша, — покачала головой служанка.
Она протянула руку, и я глупо на нее уставилась. Огромные, уродливые суставы округло выпирали, как кукольные шарниры. Вены выпукло разбегались под кожей.
Я подняла голову.
На меня смотрели жуткие светлые глаза, колючие зрачки так и прошивали насквозь.
— Пойдем, милая. Тебе же совсем дурно.
В голове у меня стоял такой гул, что я едва разбирала слова. Тени от камина бешено заплясали, закрутились по комнате, раздувая гардины и занавеси полога...
— Пойдем.
Я ощутила, как что-то холодное коснулось моей ладони, потом кто-то подхватил меня за талию, а дальше — все померкло.
Сколько еще раз я просыпалась, а потом, обессиленная, погружалась в сон, я не знала. Было ли то пробуждение со старухой видением или явью, я тоже разобраться не могла — воспоминания о событиях того вечера так и плыли перед глазами, а от лихорадки мысли ворочались лениво, как слизняки. В конце концов я просто решила, что старуха привиделась мне в горячечном бреду. Просыпаясь в очередной раз, я едва могла пошевелить рукой, а в тот вечер я как будто ходила по комнате — разве хватило бы у меня на это сил?.. Я решила, что нет, а значит, и старухи никакой тоже не было.
Вокруг меня суетились служанки. Поправляя мне подушки, они щебетали о своем, делились дворцовыми сплетнями, и меня как будто бы даже не замечали. Приходили ко мне и фрейлины — они читали вслух, усевшись в кресла, а иногда вышивали, переговариваясь друг с другом вполголоса. Они тоже на меня обращали не слишком много внимания. Читали они сухо и равнодушно, а когда шили, старались отсесть подальше, словно боялись заразиться. А может, и боялись. Разве можно были их за это судить? Из троих только герцогиня обтирала мне лоб холодным полотенцем и изредка помогала пить, придерживая мне голову. Марисса почти не заходила, в болезни меня наставлять было не о чем, так что ее работа здесь не требовалась.
А потом я пошла на поправку. Смогла самостоятельно усесться на постели, выпить бульона и крепких трав. Голова прояснилась, в ушах больше не шумело. Хотя я чувствовала, что тело мое еще слабо, мне ужасно хотелось поскорее встать на ноги и выйти в сад, а еще лучше — зайти на конюшни, чтобы проведать мою здешнюю Звездочку и отправиться на ней куда глаза глядят. Кобылу, конечно, звали совсем не так, но я решила, что про себя буду называть ее именем лошадки, которую когда-то подарил мне отец.
Но до момента, когда Марисса разрешила мне, наконец, сесть в седло, прошло еще немало времени. Выздоравливала я мучительно долго, и это выводило из себя не только меня, но и принца. Он приходил ко мне несколько раз в конце болезни, смотрел на меня, кривил губы и уходил.