— Снова? — переспросила я.
— Во дворце говорят, вы были простужены.
Я повела плечом. Признаваться, что я и сама не знала, что со мной было и — самое неприятное — что никто мне не рассказывал правду, я не хотела.
— Так спуститесь?
Виконт так лучезарно улыбнулся, что я вздохнула.
— Уговорили.
Ланс помог мне спуститься с лошади, но рук с талии не убрал. Накидка снова упала в заиндевевшую траву.
— Что же вы, — пробормотала я.
Но виконт уже приблизился. Я чувствовала его тепло, его аромат, его руки на талии. Голова у меня сладко закружилась.
— Вы все время от меня убегаете, — сказал он, и в глазах его блестела хитрая улыбка. — Я решил, что на третий раз ускользнуть вам не дам.
— В самом деле? — спросила я, страшась, что он примет мое молчание как согласие.
Но было уже поздно. Виконт сжал меня в объятиях и накрыл мои губы своими. Поцелуй был такой нежный, такой легкий и при этом такой чувственный, что когда он отстранился, я чуть не застонала от разочарования.
— Вы должны меня простить, принцесса, — сказал он уже без улыбки.
— За что?
— За это.
Виконт снова наклонился ко мне, прижал сильнее, и поцелуй на этот раз вышел дольше и требовательнее. Земля ушла у меня из-под ног, и я совершенно позабыла об Ароне и своем замужестве.
А вот Ланс — нет.
— Меня за это, верно, расстреляют, — улыбнулся он, оторвавшись от моих губ.
Я почти лежала у него на руках. Колени подкашивались. Арон целовал меня совсем не так, и сейчас мне казалось, что я плыву в теплом облаке. Щеки горели, и про накидку я забыла.
— За что? — спросила я.
От близости виконта, от его сильных рук и нежных, но решительных поцелуев я совсем поглупела.
— За то, что целую жену будущего императора, конечно.
Виконт даже не помрачнел. Веселость его, кажется, не покидала никогда.
— Если за поцелуи расстреливают, то что же сделают за... — начала я, но тут же запнулась и прикусила губу.
Щеки загорелись еще сильнее. Я и не думала флиртовать с ним так открыто, так бесстыдно, но вышло само собой.
Ланс не ответил, и меня это смутило. Он взял мое лицо в ладони и всмотрелся в глаза. Пока он рассматривал меня, мысли роились у меня в голове шумно и болезненно.
Он и не собирался заводить это дальше поцелуев. Он просто поддался минутному порыву. Он просто меня поцеловал. Вот и все. С чего я решила, что он хочет со мной спать? Да и где? Как? Не в этом же заиндевевшем лесу, на холодной траве, посреди поляны, где каждый случайный придворный может нас увидеть? И не в моих же покоях, где вечно крутятся служанки, Марисса и фрейлины, и куда по вечерам обычно приходит принц?
Как же легко все сложилось у меня в голове! Раньше я ведь и помыслить не могла об измене, а когда и служанка, и герцогиня говорили о любовниках, я горела праведным гневом!
Но... Если любовниц и любовников во дворце заводят так просто... Где же они проводят время наедине?
А еще... Если я все-таки понесу, то как же пойму, от кого ребенок?
Теперь у меня горело, наверное, все лицо. Виконт улыбался.
— Какие шальные мысли бродят у вас в голове! Вы так прелестно краснеете, — шепнул он.
Я вырывалась и наклонилась, чтобы поскорее поднять накидку. Мыслей он, конечно, не читал, но прекрасно все понял. Он знал, что я его хочу, а вот я о нем не знала ничего.
— Простите, виконт, — чопорно обронила я. — Я и без того задержалась. Не провожайте меня, пожалуйста. Не хочу, чтобы во дворце шептались.
Только вот забраться в седло мне все никак не удавалось. Я хотела вспрыгнуть на лошадь со всем возможным изяществом — нельзя же уронить свое достоинство перед человеком, которому я чуть ли не открыто призналась во влечении! Но стремена скользили, а поводья вываливались из рук.
— Позвольте.
Рука виконта легла мне на талию. Он стоял сзади, и его дыхание обжигало мне шею.
— Позвольте вам помочь, — повторил он, разворачивая меня к себе.