Потому-то я и осмелела.
Сгорая от нетерпения, я как-то спросила, не сможет ли Нисса раздобыть для меня список пассажиров. Я бы и не подумала, что он вообще существует, но Нисса обмолвилась, что капитану требуется точное число пассажиров и их имена.
— Чтобы никто не потерялся. Не выпал незамеченным за борт, например, — захихикала она.
Я проводила столько времени на палубе, что не увидеть всех пассажиров хотя бы по разу просто не могла. Но погода держалась суровая, ветры только крепчали, и чаще всего я гуляла в компании одной Ниссы. Император с императрицей не показывались, Арон склонялся в своей каюте над какими-то бумагами — я как-то увидела его, проходя мимо с фрейлинами, а принц только досадливо сморщился и захлопнул дверь перед моим носом. Я считала медные таблички с номерами, рассматривала от скуки лица стражей — оказалось, что они стоят на каждой двери, не только у моей — и гадала, есть ли в одной из этих многочисленных кают один очень нужный мне человек.
То есть, в том, что виконт мне нужен, я боялась признаться даже самой себе.
Я думала о том, что своей угрозой в карете Арон бросил мне вызов, что он слишком долго меня топтал, а я слишком долго ему покорялась, и теперь я просто обязана ему отомстить.
Но вместе с этим я вспоминала, как холодели у меня руки в объятиях Ланса, как особенно нежно он меня целовал, как смотрел на меня тепло-насмешливо, и мне безумно хотелось испытать все это снова. Я невольно гадала, какой он любовник и каково это — оказаться в его объятиях не в холодном лесу, в мехах и многослойных юбках, а в теплой постели, нагой и такой доступной.
Я поняла, что и от грубых ласк Арона можно получать удовольствие, но это было мучительное, какое-то странное удовольствие, и мне упорно казалось, что с тем, кто по-настоящему симпатичен, все должно сложится совсем по-другому.
А в том, что виконт мне симпатичен, я теперь не сомневалась. Чем больше я думала о том, плывет ли он на том же корабле или нет, тем больше я хотела его снова увидеть. Он говорил, что служит в министерстве финансов, но кто он? Достаточно ли высока ли его должность, чтобы его пригласили на зимние празднества на Каллиху, или он простой секретарь, и такой чести его не удостоили? Ланс говорил о старой дружбе с Ароном, но вряд ли на нее можно было делать ставки. За трое суток, что мы провели в беспокойном море, я так виконта и не увидела.
В ответ на мою просьбу раздобыть списки Нисса ужаснулась.
— Но как же! Списки у капитана. Я ни за что не проберусь в его каюту! Может, вы спросите у него сами?
Но я покачала головой. Не хватало еще, чтобы кто-то знал, кого именно я ищу...
— Может, вы его отвлечете? — предложила Нисса. — После обеда капитан обычно у себя. Вы можете к нему зайти, и я с вами. Выманите его наружу, а я останусь, перерою его бумаги...
Я покусала губы.
— Но как я его выманю?
— Ну... — Нисса потупилась. — Используйте свои... женские чары.
Я чуть не расхохоталась. Я даже в зеркальце больше не смотрелась, чтобы не пугаться своих острых скул и темных пятен под глазами. А о том, чтобы кого-то очаровывать, как бы я ни выглядела, я и подумать не могла. Я этого просто не умею!
Зато умела герцогиня. Но я ни за что бы не посвятила ее в свои планы. А воспользоваться ее помощью и не раскрыть ненароком замысла — нет, не выйдет...
В тот вечер я решила отказаться от своих планов. Меня вдруг взял стыд — с чего это я решила разузнавать о виконте? Так не положено, не должна дама гоняться за кавалером, и уж тем более замужняя. А тут — такие схемы, кражи, обманы!
Но случай заставил меня позабыть о списках.
Глава 14
Мы вошли в полосу теплых течений, и погода понемногу изменилась. Сначала рассеялись тучи, потом разошлись и облака. Волнение улеглось, затем превратилось в рябь.
А через еще двое суток корабль попал в штиль, паруса безнадежно провисли, и мы принялись дрейфовать, как листок на пруду.
Самочувствие пассажиров улучшилось, качка больше никого не тревожила, и теперь по палубе целый день прогуливались дамы под зонтиками и их кавалеры. Большинство матросов удалили — слишком уж много они глазели, да и работы для них на борту почти не было. Паруса подняли, остался только впередсмотрящий и матрос на штурвале. Капитан совершал променад наравне с пассажирами, отвешивая подобострастные поклоны и предлагая важным господам табак.