И вот тогда-то, в один из самых знойных полудней, на море началось нечто странное.
Стояла такая жара, что многие дамы предпочли спуститься в трюм — он еще хранил остатки былой прохлады. Другие считали, что на воздухе, в тени кружевных зонтиков, переносить погоду проще. То и дело занимался едва различимый ветерок, и дамы подставляли ему свои напудренные лица.
Я сидела на носу корабля и тоже жадно ловила эти редкие дуновения. Возвращаться в тесную каюту хотелось меньше всего.
Нисса удерживала над моей головой зонтик. Сначала я хотела взять его сама — все-таки невеликий труд, — но Нисса замотала головой:
— У каждого своя работа. Позвольте мне выполнять мою.
Она с опаской косилась на Мариссу, которая все-таки покинула свою каюту и неуверенно бродила вдоль борта.
— Она тебе ничего не скажет, — ответила я.
— Обязательно скажет, — едва сдержала улыбку Нисса. — Позвольте, Ваше Высочество. Мне не трудно.
Я не сомневалась: зонтик был невесомый. Зато слова Ниссы заставили меня задуматься о том, какая же работа у меня, если во время плавания Арон ко мне совсем не приходит. Ни принца, ни уроков — как же хорошо!
— Смотрите, — Нисса вдруг указала на водную гладь далеко впереди.
Я привстала с ящиков, на которых сидела, придержав платье. Облака на горизонте наливались чернильной тяжестью.
— Неужели будет буря? — удивилась Нисса.
Но тучи надвигались на наш галеон беззвучно, как будто их вовсе не направляли потоки ветра. Не поднялось ни одной волны, море не вздыбилось, не появилась рябь. Облако просто наползало на море, заполняло пространство между небом и водой, впрыскивало в воздух мрак.
Вокруг забормотали, зашептались. Махнул крылом ворон впередсмотрящего и исчез где-то в вышине. Едва слышно скрипнула палуба, а потом все замолкло. Не шороха, ни стука.
— Неужели колдовская воронка? — испуганно пролепетала Нисса.
Я нахмурилась:
— Никто в них не верит.
Служанки, которые собирали в дорогу мои платья, болтали о такой суеверной ерунде порядком, но меня их пересуды не испугали. Мало ли кораблей пропадает без вести в морях? И мало ли для этого причин? Проще всего придумать что-то неподвластное логике, тогда и бояться не стыдно.
— А я верю, — шепнула Нисса. — И матросы верят. Я слышала.
— И что, они такие воронки уже видели?
— Нет, конечно! Они бы иначе не выжили...
— Ну, вот видишь?
— Теперь мы все пропадем...
— Да что ты болтаешь!
Я в первый раз за все это время повысила на Ниссу голос, но она даже не заметила. Только придвинулась ко мне поближе, словно ища защиты. Для ободрения я протянула ей руку, и Нисса тут же вложила мне в ладонь пальцы.
Я вздрогнула. Ее рука оказалась такой горячей, что я невольно опустила глаза. Я ожидала увидеть маленькую, но натруженную руку рабочей девушки, но в ладони у меня лежала костлявая пятерня старухи.
Эти огромные, шарнирно-круглые суставы и жуткие синие вены мне уже были знакомы.
Наверное, я вскрикнула, потому что в толпе рядом засуетились. Что-то уронили, бросились поднимать, охнули. Потом вокруг меня принялись перешептываться, но я подняла глаза — нет, не из-за меня: все разглядывали море. Кто-то бравурно хохотнул, а потом все снова прикусили языки, разглядывая тучу, которая все надвигалась на нас и надвигалась.
А я на воду даже не посмотрела. Я не отрывала взгляда от тонких и юных пальцев Ниссы, на месте которых мне привиделась рука старухи.
— Что с вами, госпожа?
Нисса хотела было придержать меня, потому что со стороны, наверное, казалось, будто я вот-вот потеряю сознание. Но я только отшатнулась.
Хотелось проморгаться, тереть глаза кулаками, сполоснуться водой — что угодно, лишь бы избавиться от наваждения.
Мне ведь показалось, правда же? Я перегрелась, и неважно, что все утро я провела под зонтиком. Сама палуба дышала жаром, а блики на воде отражали солнце.
— Принести вам воды? — предложила Нисса.