Я не отрывала взгляда от ее рук.
— Да принеси уже, — зашипела где-то в стороне моя наставница.
Я вздрогнула. Нисса, присев в поклоне, убежала.
А туча меж тем почти наползла на галеон. Скрылось солнце, помрачнел сам воздух. Потянуло горелым, как будто что-то подожгли и тут же потушили. Я ежилась, пожалев, что оставила шаль в каюте. Нисса уронила зонт на палубу, и я наклонилась, чтобы его подобрать.
— Спускайся в трюм.
Я разогнулась. Передо мной, вглядываясь в темную морскую гладь, стоял Арон. На меня он даже не посмотрел, но в том, что приказание относилось ко мне, даже не сомневаться не приходилось.
Рядом присела в реверансе Марисса.
— Уведите ее. И сами уходите, — бросил он моей наставнице.
Только тут я заметила, что по палубе рассыпались лакеи и служанки. Кланяясь и извиняясь, они уводили своих господ к лестницам в трюм, но многие отмахивались и продолжали всматриваться в туманную тьму.
— Что это значит? — возмутилась я. — Что это такое? Вы такое уже видели?
— Уходи, — процедил Арон.
Я бессильно огляделась. В толпе я различила красные министерские мундиры, и сердце громко заколотилось. Если виконт на корабле, то он где-то там, среди них. Но на палубе творилось такое столпотворение, а у лестниц в трюмы началась такая давка, что рассмотреть лица мне не удалось.
Тьма меж тем почти полностью заволокла небо, и дневной свет едва проникал на палубу. Казалось, в воздухе повисла бесплотная черная взвесь. Дышать было тяжело, во рту появился горьковатый привкус.
— Это же не пираты? — пробормотала я, вглядываясь в черноту.
Арон качнул головой.
— Никто не знает, что это. Но добра от этой штуки не жди. Уходи, говорю же.
— Вы... — я запнулась. — Ты уже такое видел?
— Да.
— И что... было потом?
Арон посмотрел на меня в упор.
— Головные боли. Галлюцинации. Капитан блевал три дня.
Я залилась краской.
— Уходи, — устало бросил принц и отвернулся.
— А как же вы... ты?
— С каких пор ты обо мне печешься?
Он снова посмотрел на меня — взгляд у него был темный, тяжелый. Я поежилась.
— Если в этой дымке нет пиратов, то почему бы не переждать ее внизу?
— В том-то и вопрос: нет ли там пиратов. Прикрытие отличное.
Я сжала трость от зонтика и тоже вгляделась в темную, совершенно не различимую даль.
— На корабле есть матросы. Стражи, в конце концов. Вам... тебе совершенно не нужно подставлять себя под удар.
— Конечно, не нужно, — ухмыльнулся Арон, снова отводя взгляд. — Но какой же тогда в жизни интерес?
Я моргнула. Впервые Арон поделился со мной чем-то таким личным, что у меня даже живот подвело. Так жизнь принца ему неинтересна? Он ищет острых ощущений? Рад ввязаться в сражение, если выпадет такой шанс?
— Ваше Высочество...
Марисса тронула меня за локоть. Я уже и думать забыла о том, что она стоит здесь же и слушает наш с Ароном разговор. К тому же, за эти дни без надоедливого присмотра наставницы я так привыкла к относительной самостоятельности, что мне захотелось огрызнуться, вырвать локоть и не послушаться.
Но к Арону уже подступили с докладом стражники, и я отвернулась.
Странная черная дымка не рассеивалась еще целые сутки. Корабль стоял в полнейшем безветрии, не тревожимый даже самым легким бризом, а взвесь оседала на леерных ограждениях, на баллюстрадах, на такелаже. Казалось, что еще немного, и весь галеон окрасится в черный цвет, превратившись в обгорелый остов.
Я выглядывала наверх еще пару раз, но когда у меня до искр в глазах разболелась голова, я вспомнила слова Арона о неприятных последствиях и сочла за благо запереться в каюте. К счастью, меня не мутило, а вот за галлюцинации поручиться я не могла.
Я коротала часы в одиночестве: боялась оставаться с Ниссой наедине и опасалась снова увидеть те старушечьи руки. Было ли это видением или меня и вправду преследовала ведьма с садовой башни? Могла ли она иметь отношение к моей болезни, а заодно и к этой черной туче, поглотившей галеон?