Или:
— Позвольте вас отвлечь, Ваше Высочество. Сейчас я запудрю вам мозги этим томным взглядом, и вы думать обо всем забудете.
И то, и другое, впрочем, означало примерно одно и то же: виконт не собирался усложнять наши взаимоотношения.
Но что, если все-таки нет?
Волнуясь и путаясь в собственных измышлениях, я просидела на носу корабля до полной темноты. Когда поднялись такие волны, что Нисса заволновалась о моей безопасности, я все же согласилась спуститься в каюту.
Она принесла мне теплый чай и позднее угощение, но я не пригласила ее по старому обыкновению посидеть вместе.
— Я буду готовиться ко сну, — объявила я. — Нет, я сама разберу прическу, спасибо.
Нисса поклонилась и, не возразив, ушла. Обычно она долго расчесывала мне волосы, а я нежилась от ее заботливых прикосновений, но тут меня передернуло от мысли, что кто-то еще будет ко мне прикасаться в то самое время, когда я думаю о виконте.
Теперь, когда я увидела его вживую, не мысленно, мне с удвоенной силой захотелось, чтобы прикасался ко мне именно он.
Конечно, после того, что произошло между мной и принцем на носу корабля, за раздумья о виконте мне становилось немного неловко. Но я отмахивалась от этого стыда, напоминая себе, как меня мучал принц все эти месяцы и как равнодушно, почти презрительно меня принимал весь дворец.
Я имею право на что-то свое. Имею право захотеть что-то собственное. Пожелать себе того счастья, которого хотелось именно мне, а не императрице, колдунам Аррезии или какой-нибудь наставнице.
Завершив таким образом мысленный спор с самой собой, я выждала еще несколько часов — заснуть я все равно бы не смогла — и, закутавшись в шаль, вышла из каюты. Стражник не взглянул на меня, но я знала, что и он, и другие гвардейцы, стоявшие на часах в этом коридоре, были молчаливыми наблюдателями, языки которых могли развязаться в самое неподходящее время. Кто помешает им доложить, куда ходит принцесса?..
Я не могла припомнить, стоит ли гвардия на нижнем уровне, там, где размещались каюты других пассажиров, и в том числе виконта. Когда мы спускались туда с Ниссой, я ничего вокруг себя не замечала. Боялась своей собственной служанки, когда нужно было смотреть и запоминать.
Чтобы хоть как-то спутать следы, я поднялась на палубу. Мачты стонали, хлопали на ветру паруса, ветер то дергал и трепал, то отпускал, будто швыряя в пустоту. За фальшбортом было не разглядеть ни очертания, и только пена ржаво вздымалась в отблесках палубных фонарей.
Померзнув немного под шквальными порывами ветра, я закуталась сильнее в шаль и спустилась в трюм. Отыскала дверь Арона и прислушалась. Как ни странно, в каюте звучали голоса, и я попыталась разобрать, чьи. Голоса были глухие, низкие, и я заключила, что женщин там точно нет. Открытие меня почти разочаровало. Неужели в дороге принц совсем забыл о плотских утехах? И ко мне не приходил, и других своим вниманием не одаривал?
Когда дверь распахнулась, я едва не попалась. В последнюю секунду успела отскочить в сторону, на лесенку, и затаилась там, уповая на то, что поздний гость Арона не последует на нижний уровень, мимо меня.
Теперь я смогла разобрать голоса яснее.
— Ваше Высочество, — буркнул низкий, хрипловатый голос.
Его обладатель, очевидно, поклонился на прощание.
— Ваше Высочество, — вторил ему юный, почти мальчишечий.
— Спокойной ночи, Ваше Величество, — зазвучал третий, и я похолодела.
Знакомая льстивая улыбка в голосе и кокетливая мягкость — третьей гостей была герцогиня, моя фрейлина, и ее присутствия я из-за двери не разобрала.
— Высочество, — поправил Арон, и в его голосе звякнул металл.
Действительно... Она ведь назвала его так, как положено называть правящего монарха... Оговорка, попытка подольститься или что-то еще?..
— Простите, Ваше Высочество. Заговорилась... Так поздно!
Зашуршали шелка, и я вжалась в стену. Нет, Фрина живет на верхнем уровне, как и другие фрейлины, и встречи с ней мне бояться нечего. А остальные?
И тут снова зазвучал голос Арона: