Упоминание Арона полоснуло по ушам, как свежеотточеным ножом, и я невольно потянулась к рубашке.
— Прости, — Ланс наклонился и поцеловал меня в край губ. — Не о таком тебе, наверное, сейчас хочется говорить?
Я мотнула головой. Тогда Ланс снова поцеловал меня, но уже крепче.
Потом мы снова лежали вместе, прижавшись друг к другу, я думала, а виконт перебирал мои волосы. Я безотчетно чертила пальцем круги на его груди.
— Что тебя так беспокоит, Таллия? — хрипло спросил он, выдохнув мне в шею. — Я ведь не настоял на том, чего ты не хотела, верно?
— Нет. Ты настоял на том, чего я хотела. А мой муж не спрашивает. Он просто берет, — прошептала я.
Эти слова так и рвались с языка. Я не хотела говорить о нем здесь, в этой постели, но молчать я тоже не могла.
Ланс нахмурился.
— Он тебя... насилует?
Я кивнула и ощутила, как сжались его пальцы у меня в волосах, но потом он опомнился и снова принялся меня целовать. С новой силой, но совсем не так, как раньше. Теперь он как будто пытался залечить каждым новым прикосновением губ те раны, которые наносил другой.
А потом Ланс еще долго молчал, а я уткнулась носом в его грудь и мечтала остаться в его каюте навсегда...
Глава 18
В свою каюту я вернулась под утро. Я обещала себе не тянуть и пробраться обратно, как только сменится караул, но не удержалась и все же задремала на груди у Ланса. Потом, ускользнув от виконта, я еще долго бродила по верхней палубе, надеясь, что стражи мое появление сначала на нижнем уровне, а потом и на верхнем не свяжут. Переодеться я, конечно, не могла, но избавилась от шали — выбросила ее в море. А когда заперлась у себя в комнатушке, еще долго раздумывала: занимают ли себя сплетнями гвардейцы или они вообще не видят, кто мимо них проходит по сотне раз на дню?..
Я забылась коротким, тяжким сном, и проснулась от обычной возни служанок с дурной головой. Я вздрагивала от каждого шороха и прислушивалась к каждому шепотку: не обсуждают ли еще мои ночные прогулки? Но воодушевление, царившее на борту, ко мне никакого отношения не имело.
На горизонте появилась тонкая, сизая еще полоска земли, и это означало, что к вечеру корабль прибудет в порт Каллихи.
Дул крепкий, но ровный ветер, и галеон несся к островам, разрезая волны своим крупным, остроносым телом так, будто его поставили на колеса. Словно бы в подарок в конце долгого плавания качка отступила, и пассажиры высыпали на палубу, чтобы принять солнечную ванну, выпить кофе и поболтать.
— Не могу дождаться, — говорила Фрина.
Теперь, когда корабль больше не швыряло по волнам, герцогине заметно полегчало, и в последние часы плавания она, видно, решила наверстать упущенное. На меня обрушилась такая волна сплетен и домыслов, что я испугалась: если уж Фрина болтает о супруге императорского секретаря, которую нашли в постели с любовником, то как же ей понравится смаковать подобные же разговоры обо мне! Тем более, что это она, скорее всего, сообщила принцу о том, что я прогуливалась по роще не в одиночку.
Но о том, что же герцогиня делала в каюте Арона прошлой ночью, я, разумеется, спросить не могла. Была бы там Фрина одна, я бы поняла, тем более, что и она о своей связи с моим мужем хвастаться не стеснялась. Кто же были те двое других мужчин, которых я мельком видела на лестнице? Один, судя по голосу, совсем молодой, да и обращались к нему просто, по имени. Другой — старик-министр с крупной лысиной, к которому Ланс обратился «Ваше Сиятельство». И третий — сам виконт.
Что же такая разношерстная компания делала в каюте принца поздней ночью? Мужской разговор о делах мог затянуться и до утра. Но для чего же в нем участвовала моя фрейлина?
Герцогиня, мечтательно воздев глаза к небу, меж тем разглагольствовала:
— ...сотня бассейнов, раскиданных по побережью как ягоды винограда, а дальше — бескрайнее море, отороченное опушкой золотых пляжей... Вы только представьте, моя милая, какое это блаженство — нежиться в прохладной бирюзовой воде до тех пор, пока веки не сомкнутся от усталости... А дальше — чай с пирожными на террасе с видом на лагуну... А вечерние приемы на пляжах? Цикады поют так оглушительно, что не перекричать скрипкам, на запахи еды сбегаются цинны, а какое удовольствие кормить этих маленьких доверчивых зверьков!.. Вы ведь никогда не видали цинну, моя милая? О, вы придете в восторг! Я непременно прикажу вам отловить одну для домашнего зверинца — а вы должны, нет, вы просто обязаны на Киллихе завести себе домашний зверинец! Жить в таком раю и не окружать себя прелестными существами — настоящее преступление!