Разговоры Фрины усыпляли мою подозрительность, и на время я забыла о своих тревогах.
По совету Мариссы, которая провела последние часы плавания, напоминая мне правила дворцового этикета, я переоделась в легкое платье, приталенное по здешней моде под грудью. Оно, как и большинство моих одеяний, было пусть и светлым, но невыразительным, а вот фасон мне пришелся по вкусу. Столичные платья с бесконечным множеством юбок и жестким корсетом носить было не слишком удобно, а Калихейская туника казалась на теле почти невесомой.
Когда корабль вошел в залив, ветер унялся, и паруса приспустили. Впереди разноцветными огнями переливался порт, и чем ближе мы подходили, тем выше вздымались на фоне остывающего горизонта дальние ущелья и горы. Чуть поодаль, где начинались холмы, виднелась громада замка. К воде спускались террасы белых каменных домов, а дальше, в противоположной стороне, теснились деревянные домишки под соломенными крышами.
В порту вывесили разноцветные фонарики, и такие же лампы, убранные цветной бумагой, колыхались в толпе. Встречать императора высыпали, наверное, многие тысячи — в сумерках разобрать точнее мне не удалось. Сам порт я тоже едва ли разглядела: меня, спустившуюся по сходням в сопровождении служанок, тут же увели в сторону и усадили в крытую повозку. Я опасалась, что увижу Арона, но повозка тронулась, а я все сидела одна. Может, принц передумал? Или не о чем больше было со мной говорить?..
Еще с корабля я видела, что замок стоит в отдалении, чуть выше в холмах, но дорога вилась так прихотливо, а за окном простирался такой густой и темный лес, что я принялась выглядывать все чаще и чаще.
Гвардейцы, сопровождавшие мою карету, отстали, и меня это насторожило. Я не слышала уже гомона, криков и шума порта — мы отъехали уже довольно далеко. Но не звучало и отдельных голосов, не громыхали на камнях другие повозки.
Высунувшись в окно по самую талию, я с ужасом обнаружила, что дорога вслед за нами черна как ночь. За нами не следовали другие кареты, не горело огней, стражники не везли в руках факелы. Спереди тоже царила тьма, только раскачивался фонарь над головой у возницы.
— Эй! — крикнула я кучеру. — Где моя стража?
Возница только подстегнул лошадей, и те ускорили рысь так, что деревья по сторонам замелькали.
— Куда вы меня везете? — крикнула я.
Но кучер не отвечал, а я даже лица его разглядеть не могла, только край шляпы.
Мы неслись по лесной дороге во весь опор, и думать было нечего о том, чтобы спрыгнуть на полном ходу. Я только бессильно кидалась от одного окна к другому.
На повороте мелькнул далеко внизу расцвеченный праздничными огнями порт. Донеслись приглушенные выкрики и смех, черное небо и зеркало залива разрисовало всплеском фейерверка, потом другого, третьего... Деревья снова схлопнулись, будто занавес задернуло, и тесная тишина леса поглотила меня, стук копыт, грохот колес...
Я забилась в глубину кареты, готовая выскочить как только лошади хоть немного сбавят скорость.
Куда меня везли? Кто? Зачем?.. Ответа ни на один из этих вопросов я не знала.
Глава 19
Дорога оборвалась внезапно. Лошади сбавили рысь так резко, что карету тряхнуло, а меня выкинуло на диван напротив. Я на что-то налетела виском, перед глазами на несколько мгновений стало темно, и я только чудом не потеряла сознание.
В ушах еще звенело, когда меня грубо выдернули из повозки и, вывернув запястье, швырнули на траву.
Лес вокруг меня так и плясал. От удара мутило. Кто-то дернул меня за волосы и запрокинул голову. В глаза ударил свет.
— Точно она, — гаркнули прямо надо мной.
Я щурилась, пыталась заслонить глаза рукой, но мою руку отдернули.
Я проморгалась, силясь унять головокружение, и попыталась разобрать, где же я оказалась. Вне пределов того самого пятна света, в котором оказалась я, царила почти кромешная тьма. Ели свешивали ветви чуть не до земли, по прогалине змеями протянулись горбатые корни. В стороне виднелся край повозки, а дорогу скрывал кустарник. Чуть поодаль пощипывал траву конь, а в его седельных сумках суетливо копался юноша. На голове его красовалась шляпа кучера — значит, это он меня сюда завез.