— Протяните руку, — посоветовала Фрина. — Цинны умнейшие создания, и, по правде говоря, это вы им должны понравиться.
Я пожала плечами. Головка у зверька была размером с кулак, и каждое ухо едва ли не больше. Разве может там что-то поместиться?
Я вытянула руку. Цинна просеменила по моим книгам, наступая осторожно и внимательно, словно боялась помять листок, а потом присела на задние лапы, сложила передние на груди и вытянула шею, чтобы понюхать мои пальцы. Нос у нее был мокрый и холодный. Кожу защекотали тонкие, как паутинки, усы.
— Она чудо, не правда ли? Похоже, вы пришлись ей по душе, — ворковала Фрина.
Цинна прикусила мой палец, будто пробуя меня на вкус, потом понюхала ладонь, взяла ее своими цепкими лапами, а потом и вовсе перебралась на мою руку.
— Тяжелая, — невольно улыбнулась я.
Цинна вскарабкалась по руке на плечо и обернулась за шеей на манер воротника.
— Она от вас просто в восторге! — воскликнула Фрина. — Такая любвеобильность — и сразу! Это редко бывает, поверьте.
Цинна повозилась с моими волосами, понюхала ухо и окончательно устроилась на плечах, не желая сдвинуться ни на сантиметр. Я протянула ей кусочек персика с тарелки, и она с удовольствием его приняла.
— Хорошо, — кивнула я. — Пусть она.
— Хотя бы посмотрите на других, — предложила Фрина.
По ее приказу слуги сняли ткани с других клеток, но ни одной такой яркой и активной цинны, как та, что меня «выбрала», я больше не увидела. Одни спали, другие вяло глянули на меня и прикрыли глаза, у третьих шерстка была совсем бледной. Да я, если честно, и не собиралась выбирать придирчиво.
— Значит, нет? Выбор сделан? Ну, что ж. Это была любовь с первого взгляда.
Фрина махнула слугам, и те унесли клетки.
— А теперь, милая, поговорим, — фрейлина присела рядом и оторвала себе с подноса веточку винограда.
Я поерзала. Меньше всего мне хотелось слушать сплетни, но цинна устроилась так удобно, что мне даже вставать расхотелось. Дул легкий морской бриз, а под навесом, в тени, было куда прохладнее, чем в спальне. Дни на Каллихе обещали быть жаркими, и лучшего места, чем собственный балкон, мне все равно было пока не отыскать.
Фрина прожевала виноградинку и широко улыбнулась.
— До меня дошли слухи, что вы недолюбливаете своего супруга.
Я вздрогнула. Ну конечно, как я могла его любить! Но это было раньше.
Не сегодня.
Сегодня все по-другому.
Фрина протянула руку и почесала цинну у меня на плече, чиркнув краем рукава по моей шее. Прикосновение было случайным, но меня передернуло.
— И даже подумывали его отравить.
Вот тут я вздрогнула по-настоящему.
Фрина заморгала, обнажая в улыбке зубы, а потом выудила из складок платья какую-то вещицу и положила ее на стол.
Я опустила глаза.
На моих бумагах лежал мешочек с травами старухи.
Тот самый мешочек, который я потеряла, прихватив с собой давным-давно на прием...
Глава 24
Я смотрела на мешочек так долго, что когда опомнилась, поняла: нужно было держать себя в руках, но теперь уже поздно...
— Вижу, эта вещь вам знакома, — довольно замурлыкала Фрина. — И вы прекрасно знаете, что внутри. Или нет? Позволю допустить обратное. Обвинения губительны для взаимоотношений, а мне совсем не хочется портить нашу дружбу. Что скажете?
Я подняла взгляд. Фрейлина улыбалась — широко, дружелюбно, мягко, как будто и не допрашивала меня, уличив в заговоре против монарха.
Цветное колье подчеркивало белизну ее кожи, браслеты позвякивали на тонких запястьях от каждого движения; одетая по последней южной моде в легкое, полупрозрачное платье из сверкающей, похожей на газ, ткани, Фрина была само изящество. Рядом с ней я, наверное, смотрелась как крестьянка, пришедшая просить милости у влиятельной госпожи.
И почему я, принцесса, должна перед всеми пресмыкаться? Статус мне подарили на время и, скорее всего, очень скоро заберут назад. Но пока я Ее Высочество — с чего мне все это терпеть?