Я залилась краской.
Нет-нет, не может быть! Неужели она все видела? Тогда ей известно о нашей интрижке с виконтом наверняка. И, увидев его верхом, следующим за мной по роще, она сопоставила все в два счета.
Или...
Подозрение так и защекотало меня изнутри маленьким, но очень деловитым паучком.
Что, если все это было продумано заранее? И на том приеме Фрина находилась поблизости, приглядывая за мной и следя, чтобы я попала в теплые объятия виконта, такая грустная и одинокая? А потом она опоздала на конную прогулку, давая мне возможность уехать куда глаза глядят, а виконту — последовать точнехонько за мной? Фрина призналась, что разбирается в травах — что, если и на корабле она подсыпала порошки Мариссе, чтобы она всю дорогу страдала от морской болезни и не присматривала за мной, дав возможность окончательно упасть в объятия Лансу? Другие пассажиры тоже не слишком хорошо переносили качку, но все-таки собирались в кают-компании, а Марисса вообще не выходила из своих покоев...
Холодок побежал по спине, руки задрожали.
Что за паутину интриг сплетали вокруг меня все это время? Или я совсем уже лишилась рассудка, и все это — простые домыслы?
Цинна приподнялась у меня на плечах, потянулась, балансируя на цепких лапках, и перелезла на стол. Фрина хотела почесать ее, но цинна изящно отстранилась.
— Что ж, милая Таллия, мне пора. Надеюсь, этот разговор не перебежал между нами черной кошкой, и мы останемся добрыми подругами.
Фрина лучезарно улыбнулась, встала и, всколыхнув облачко тонких духов, вышла.
Только потом я обнаружила, что мешочек она оставила у меня. Намеренно или случайно? Этого я не знала. Так или иначе, я припрятала порошок подальше, отчего-то уверенная, что травы мне еще могут пригодиться.
Хоть какое-то оружие в этом клубке интриг...
Зря я беспокоилась или нет, ухо нужно было держать востро.
Зимние празднества должны были затянуться по меньшей мере на неделю, а подготовка — еще на несколько дней. Так мне сообщила Нисса: теперь она была моим источником информации, и я невольно полагалась на нее всем сердцем.
Если раньше я еще не понимала, на чьей стороне Марисса, то теперь, когда я оттолкнула ее собственной вспышкой раздражения, сомневаться в том, что между нами никакой симпатии нет, не приходилось. Во Фрине я разочаровалась давным-давно, еще в первые дни нашего знакомства, после первого ослепления. Другие фрейлины, графини, появлялись, когда отлучалась герцогиня, но связи между нами не наладилось, и своими союзницами я их считать не могла.
Вот и получалось, что единственной подругой среди двора я могла считать только Ниссу, но и ей я боялась раскрываться полностью. Что, если то видение на корабле было вовсе не видением? Да и кто знает, какие у Его Светлости агенты... Ими может быть кто угодно.
Но уж точно не цинна.
С ней у меня наладилась такая теплая дружба, что я только дивилась. Цинна постоянно требовала внимания, напрашивалась на ласку, вымаливала угощение, ластилась, когда я бодрствовала и сворачивалась клубком в моей постели, когда я спала. А я не возражала.
Поначалу я сомневалась, стоит ли оставлять в своей кровати зверя, но цинна оказалась чистоплотной, тщательно ухаживала за шкуркой и справляла свои потребности, возвращаясь в клетку. Ее сообразительность меня удивляла, и это же меня к ней и расположило.
Так что я не отправила цинну в зверинец, да и клетку не запирала. Цинна ходила по моему покою, как ей вздумается, не устраивала беспорядка и не пыталась убежать. И с ней я делилась самым сокровенным. Ей на ухо нашептывала все свои секреты, потому что держать их в себе больше не могла.
Арона в тот день я больше так и не увидела. Я не особенно надеялась, потому что понимала: наш разговор был слишком искренним, слишком интимным, и принцу могло потребоваться время, чтобы все переварить.
Я отчаянно надеялась, что после моих откровений все изменится. Однако с течением времени все оставалось по-прежнему, а принц не приходил.
Я бродила по замку, по садам, по взморью — не могла сидеть на месте и надеялась его увидеть. Красоты природы и причудливые детали архитектуры, которые так расписывала в плавании Фрина, меня нисколько не занимали.