Иногда я тайком рассматривала лицо Мариссы и думала — как же складывалась ее собственная жизнь при дворце? Марисса была уже немолода, но морщинки только-только проступали, и черты у нее были правильные, ровные. В ее словах сквозила иногда прохладца, но я так старалась, что Марисса нехотя хвалила меня все чаще и чаще. Вряд ли она вызвалась обучать «девчонку из деревни» сама, но спустя неделю она даже начала мне улыбаться. Редко и очень коротко, но мне хватало и этого.
Я так скучала по дому! По маме, по отцу, по брату... Я писала им письма и передавала Мариссе, но ответов почему-то не получала.
В новом, негостиприимном доме мне отчаянно не хватало тепла. Я пыталась разговорить служанок, но с Риккой подружиться никак не получалось. Она болтала, будто сама с собой, и иногда я просто не понимала, о чем она.
Зато однажды Марисса объявила мне, что подобрала наконец-то мне фрейлин.
Фрейлин! Я так обрадовалась, что едва могла дышать. В моих скудных представлениях о дворцовой жизни (а я едва выходила из своих апартаментов) фрейлины играли для своей хозяйки роль лучших подружек. И мне не терпелось скорее с ними познакомиться.
Оказалось, Марисса определила мне в услужение трех дам. Все они появились у меня в гостиной однажды после чая. Выстроились рядком, сложили руки на платьях и, как одна, улыбнулись.
— Герцогиня Ликийская, — представляла Марисса. — Графиня Ли-Брер. Графиня Крийская.
Я смешалась и сразу перепутала все титулы и фамилии. А как же имена? Ведь проще же начинать с имен...
Герцогиня Ликийская казалась совсем юной: из-под кружевных рукавов выглядывали совсем тонкие, почти детские ручки, и лицо у нее было светлое, открытое и очень чистое. У графини Ли-Брер, напротив, кожа была вся в покраснениях, а на шее красовалась крупная бородавка. Возраст ее угадать было сложно, но я готова была поспорить, что она старше Мариссы. Графиня Крийская выглядела немного старше юной герцогини, моей первой фрейлины, но лицо у нее выдавало такую скуку и страдание, что она мне не понравилась сразу.
— Без сопровождения хотя бы одной из фрейлин перемещаться по дворцу нежелательно. Ваших покоев это правило, разумеется, не касается, — разъяснила Марисса. — Что касается прогулок по саду или поездок по столице...
Я оживилась. Неужели мне можно будет выбираться в город? Вот хорошо бы! В покоях мне ужасающе не хватало воздуха, а поездку по магазинам я даже во сне представить себе не могла. Марисса сказала мне накануне, что готовая одежда мне не нужна, и все примерки швея будет проводить прямо здесь, в моих комнатах. Разве что ленты и шляпки... А мне было все равно — что угодно! Лишь бы выбраться из дворца...
— Вы ужасающе скучны, моя дорогая, — махнула рукой герцогиня Ликийская.
Голос у нее оказался на удивление низким, и я поняла, что ее худоба ввела меня в заблуждение: герцогиня была наверняка куда старше.
— Готова поспорить: от Протокола у малышки голова пухнет. Правда?
Она шагнула ко мне и взяла за обе руки.
— Фрина, будь любезна... — поморщилась Марисса.
Но герцогиня мотнула головой.
— Нет-нет. Хватит ей на сегодня премудрости. Предлагаю начать хоть с прогулки в сад. Это ты нам разрешишь?
Марисса неохотно кивнула, и Фрина подхватила меня под руку.
Прогулка по дворцовому саду оказалась довольно бодрой пробежкой. Графини едва поспевали за нами, иногда о чем-то друг с другом переговаривались, но в основном молчали. Герцогиня говорила без умолку, и аллеи мелькали одна за другой.
Мне понравилась Фрина, ее легкость и странное сочетание юного облика и взрослого голоса, а еще мне нравилось наконец дышать воздухом. Императорский сад, засаженный высоким кустарником, казался огромным зеленым лабиринтом. Иногда нам попадались площади, очерченные линиями клумб, встречались скульптуры, фонтаны и скамейки, но Фрина тащила меня все дальше и дальше, как будто нисколько не нуждалась в отдыхе. К концу прогулки я совсем вымоталась, но усталость эта была приятная. Впервые за долгое время во дворце я хоть как-то развлеклась.
К сожалению, в первую мою прогулку с фрейлинами мне не удалось толком поговорить самой — я все больше слушала Фрину. А вот во вторую, когда мы отправились к пруду на этюды (Марисса настояла совместить приятное с полезным), мне удалось наконец открыть рот.