Я охнула, и крысы порскнули под дверь.
Где же я оказалась?..
Руки сами потянулись к ребрам — проверить повязку. Но знакомой материи я не нащупала. Тогда я закатала рубашку и уставилась на чистую кожу.
Раны не было.
Я поморгала. На коже прощупывался разве что тонкий шрам, но в тусклом свете он едва ли угадывался. Можно было подумать, что это всего лишь глупая царапина, да и только.
Я пошевелилась, ожидая уже знакомого приступа боли, но в боку только легко покалывало.
Значит, я все же не брежу? На меня нападали, и рана все-таки была?..
Не зная, что думать, я тихонько спустила босые ноги на ледяной пол. Я была одета все в ту же ночную рубашку, в которой очнулась в прошлый раз — если, конечно, пробуждение у ведьмы было реальным. Ткань была тонкой и едва ли прикрывала наготу. Прилипнув к коже, она становилась почти прозрачной, и бродить в таком виде по замку мне совсем не улыбалось. Но, дернув за ручку двери, я обнаружила, что бродить мне, возможно, и не придется.
Дверь была заперта.
Я была заперта.
Только потом, отступив в глубину комнаты, завидев еще одну крысу и забравшись на койку с ногами, я поняла, что это помещение было тюремной камерой.
И что бы ни случилось раньше, теперь я была в очень, очень непонятном положении.
Кто меня запер? За что? Почему рана затянулась так быстро?..
Вопросов было многовато, а вот ответов в пустой камере мне было не найти. Сколько я ни шарила по углам, ничего не нашла — ни обуви, ни одежды, ни записки.
Тогда я стала стучать, но никто не слышал. Я звала на помощь, кричала и снова стучала в дверь, но все с тем же результатом — ко мне никто не приходил.
Тогда я снова забралась на койку и, гадливо косясь на крыс, принялась рассуждать.
Сквозь забытье я помнила прикосновения и шепот — тогда я была уверена, что это Арон, но теперь поручиться за это не могла.
Я видела, как Марисса набросилась на Арона с кинжалом, но сейчас уже и не знала, правда это была или нет.
Я видела старуху-ведьму и живые лианы — и это скорее напоминало галлюцинацию.
Я была у императора, а после на меня кто-то напал. Может, и это мне тоже только чудилось? Может, я надышалась у Его Величества каких-то трав, и теперь ни за что не отличу реальное от вымышленного?
В боку пусть и неясно, но все-таки покалывало, и я заключила, что уж нападение было настоящим. А то, что рана так быстро затянулась... Я могла провести в забытьи не одни сутки.
Когда за дверью загрохотали ключи, я вскочила, позабыв про крыс. Сейчас все выяснится. Меня выпустят, обнаружив, что все это — ужасное недоразумение, что я — принцесса Таллия, и меня совершенно не за что держать взаперти.
Но стражник, ввалившийся в комнатушку, сдернул меня с койки так бесцеремонно, что я даже охнуть не успела.
— На выход! — гаркнул он.
На запястья мне накинули кандалы, и цепи оттянули руки к земле так, что я едва ли могла ими пошевелить.
— Подождите, — залепетала я. — Что это значит?
Но стражники были не расположены к болтовне. Толкнув меня в спину, они повели меня по узким коридорам.
— Что происходит? — спрашивала я. — Куда вы меня ведете? Вы знаете, кто я такая?
На этот вопрос один из стражников сдавленно хрюкнул, будто поперхнулся смешком.
— Я принцесса Таллия! — воскликнула я. — Жена принца Арона! Вы не смеете со мной...
— Слуш, принцесса, — дернул меня один из стражников. — Ты языком-то еще почесать успеешь. Силенки-то береги. И двигай.
Он снова толкнул меня в спину, а я невольно сглотнула слезу.
Может, они мне просто не верят?..
— Послушайте, вы меня, наверное, не поняли, — заговорила я снова. — Пошлите за принцем, он подтвердит, кто я!..
Стражники теперь уже загоготали в голос:
— За принцем послать, как же...
Я смешалась. Мои слова звучали так глупо, что мне стало стыдно.
— Тогда пошлите за моей наставницей, Мариссой...
Я замялась. Как назло, титул и фамилия моей наставницы вылетели из головы, и теперь казалось, будто я сама не знаю, о чем говорю. К тому же, я не знала, привиделась мне та сцена с покушением или нет, так что говорить о Мариссе могло быть опасно.